— Никого, — ответил ему друг с такой хитрой ухмылкой, что мне стало не по себе. — Я знал, что ты не выдержишь и прибежишь за нами.
— За обедом я прибежал, — тот выглядел расслабленным — совсем другим, чем на рабочем месте. — Ну и заодно хотел понаблюдать, как ты мою секретаршу охмуряешь.
— Охмуряю, да. Завидуешь? — Константин Сергеевич изогнул светлую бровь.
— Нет, думаю, что ты задумал что-то веселое. Не хотел это пропустить.
Я переводила взгляд с одного на второго и не могла понять, какими перипетиями судьбы меня занесло именно в эту компанию. Где я свернула не туда, что оказалась именно в этой точке? Хотя ведь до сих пор разговор проходил в приятном русле! Я даже подумала, что совсем не зря согласилась на этот обед — на душе после пустой болтовни полегчало. Когда узнаешь кого-то лучше, то проще воспринимаешь какие-то неловкости. Однако прямо сейчас пустая болтовня кардинально сменила направление, поскольку Константин Сергеевич ответил:
— Угадал. Я хочу переодеть твою Анютку. А она будет сопротивляться. Мне нужна твоя помощь.
— О, — выдохнула я. — Как это — переодеть?
Андрей Николаевич расхохотался:
— Ну ты и сумасшедший. Хорошо, я в деле.
— Что? — я еще толком не понимала происходящего, но на всякий случай перепугалась. — Вы что задумали?
— Мы идем в магазин, — оповестил Константин Сергеевич. — Напомню, что тебе очень нужна эта работа.
— Но это… — я не могла подобрать правильных слов. — Насильно переодевать будете? Это нарушение прав человека!
— А работа тебе очень нужна, — он не сдавался, и даже улыбка не померкла.
А Андрей Николаевич добавил спокойнее:
— Зачем же насильно? Все в рамках приличий. Я надеюсь. Но если ты хочешь, чтобы именно насильно…
Я надолго потеряла дар речи. Надо же, усыпил бдительность, отвлек, а сам! Сами!
4
Я все еще пыталась прийти в себя, когда выходили из ресторана. И не сразу сообразила, что эти двое… ругаются!
— Я поведу, — хмуро сообщил Андрей Николаевич.
— Ага, мечтай, — весело отреагировал Константин Сергеевич. — Мы с твоей скоростью до послезавтра никуда не доедем.
— А у тебя штрафов больше, чем бюджет фирмы!
— Давай на разных поедем!
— Нет. Просто поведу я. И точка.
— Тогда, может, мою прабабушку из Владивостока позовем? Она довезет. И то быстрее получится, вместе с перелетом.
— Я больше не сяду в машину, когда ты за рулем. У меня после прошлой пятницы волосы седые.
— Не седые, Андрюх! Хоть один седой волос покажи!
— Я тебе потом покажу, где именно у меня волосы поседели. Заодно и станет понятнее, куда именно тебе стоит пойти…
— Да ты бы еще свой день рождения вспомнил, злопамятный!
— А-а! День рождения!
Я немного подотстала, ошарашенно наблюдая за этой перепалкой. Мы уже до парковки добрались, а они все не унимались! Я только взгляд переводила с одной широкой спины на другую и не могла поверить, что два серьезных бизнесмена могут вот именно в таком занятии коротать свободное время. И, когда они синхронно обернулись ко мне, я по инерции выдала:
— Вы как дети малые! Простите…
Андрей Николаевич спросил очень серьезно — я прямо на рабочем месте себя почувствовала:
— Анна, у тебя права есть?
— Действительно, — подхватил и Константин Сергеевич. — Если ты только не хочешь лицезреть тут еще и драку.
Я вытаращила глаза. Драку я точно лицезреть не хотела, но почему-то легко верилось, что и до этого дойдет, если не будет принято какое-то компромиссное решение. Вспомнила о том, что я профессионал и вообще-то работаю на одного из этих мужчин, вынула сотовый из кармана и объяснила на ходу:
— Я не вожу. Но ведь вы, Андрей Николаевич, с водителем вчера ездили на встречу, я сама с ним связывалась! Зачем ругаться, если у вас есть штатный водитель? — я отвлеклась на голос в трубке: — Григорий? Аня, да. Вы уже пообедали? Можете выйти на парковку, здесь Андрею Николаевичу… да, спасибо! — и выдала итог: — Григорий за рулем обоих устроит?
Довольная собой, я победоносно оценила их реакцию. Как здорово, что догадалась все важные номера внести в память телефона. Вот, впервые показала свою пользу, как помощницы!
Но Андрей Николаевич почему-то посмотрел в сторону — наверное, высматривал Григория на крыльце. Однако голос его был странным — сдавленным, как если бы он с трудом сдерживал смех:
— Да, пожалуй, устроит.