– Сейчас, наверное, ужасные дороги, – сказала она, едва заметно нахмурившись. – Когда же они опять станут проезжими? Что вы об этом думаете, мистер Уиндем?
– Думаю, что вы преодолеете любые препятствия, – с улыбкой ответил художник.
Сабрина на секунду задумалась, потом снова рассмеялась.
– Если вы так считаете, то придется преодолеть.
В очередной раз, взглянув на девушку, Рис не заметил на ее лице никаких признаков смущения. Она прекрасно держалась, прекрасно владела собой все эти четыре дня, что прошли после их встречи. И никакого смущения, никаких уверток и ссылок на болезнь. Она не пыталась спрятаться у себя в комнате, однако общалась только с Уиндемом и Софией. С ними же она встречалась лишь за столом, иногда – в гостиной. И ему никак не удавалось остаться с ней наедине. Да, никак не удавалось, и это ужасно его раздражало. Временами ее поведение даже казалось оскорбительным… Ведь тогда, четыре дня назад, у него вроде бы все получилось, и ему уже казалось, что в дальнейшем никаких затруднений не возникнет. Увы, он ошибся. Она вела себя так, будто той ночи возле статуй вообще не было. А ведь тогда при свете свечи она так крепко к нему прижималась, с такой страстью отвечала на его поцелуй и так трепетала в его объятиях…
Рис в раздражении отложил вилку и резко поднялся из-за стола, чуть не опрокинув стул. Его гости вздрогнули от неожиданности и посмотрели на него с удивлением.
Рис заставил себя улыбнуться:
– Прошу меня извинить. Продолжайте, развлекать дам, Уиндем. А я, наверное… Нет-нет, ничего особенного не произошло. – Криво усмехнувшись, граф снова уселся за стол.
Уиндем взглянул на него с упреком:
– Рис, что с твоим настроением? Похоже, ты сегодня не в духе. Что ж, ничего страшного. Ведь настроение поэтов и художников, а также актеров зависит от воли богов, от воли муз, разве не так, Софи?
За весь обед Рис ни разу не посмотрел на Софи, теперь же взглянул на нее исподлобья. Она с невозмутимым видом держала в руке бокал, медленно вращая ножку между пальцев и любуясь игрой бликов на хрустальных гранях. И ее поза, и все ее жесты свидетельствовали о том, что ей ужасно скучно. На шее у нее красовалось ожерелье из рубинов и бриллиантов, а в ушах поблескивали серьги, вытянутые наподобие стрел. «Интересно, кто из любовников подарил ей столь дорогие украшения?» – неожиданно подумал Рис. Однако он нисколько не ревновал – ему просто было любопытно.
– Так как же, Софи? – улыбнулся Уиндем. – Ведь я прав, не так ли?
– Что?.. М-да, конечно… – Софи подавила зевок, потом вдруг выразительно взглянула на Роудена, и он увидел в ее глазах мольбу: было очевидно, что она ужасно соскучилась и очень хотела, чтобы он посетил ее спальню этой ночью.
Рис отвел глаза и вдруг перехватил пристальный взгляд мисс Фэрли. И почему-то он обратил внимание на ее платье. Впрочем, платье было все то же, довольно скромное по сравнению с шелковым нарядом, обтягивавшим стройную фигуру Софи. Однако каждый раз складки на платье Сабрины ложились как-то по-другому, и казалось, что с каждым днем она становится все более стройной и элегантной.
Внезапно Сабрина нахмурилась и склонилась над своей тарелкой. Рис же, повернувшись к Уиндему, проговорил:
– Я вам не говорил, Уинд, что недавно приобрел исторический трактат с прекрасными миниатюрами? Только я, к сожалению, не помню, куда его положил.
– Миниатюры?.. Да, было бы интересно взглянуть, – отозвался художник.
– Обязательно надо взглянуть, – кивнул Роуден. – Как найду, так сразу поставлю его на полку. Прекрасный трактат станет украшением моей библиотеки.
– Да, разумеется… – Уиндем с трудом удерживался от зевоты; было очевидно, что и он отчаянно заскучал.
Поздно вечером Рис в задумчивости расхаживал по своей спальне. Он не знал, ложиться ли ему спать или отправиться в спальную комнату Софии Ликари, – она, конечно же, уже давно его ждала.
Нет, наверное, он все-таки не пойдет сегодня к певице. А если она так соскучилась, то пусть сама к нему идет. И вообще, не следует так часто с ней… общаться. К тому же спать в своей постели гораздо приятнее, чем в чужой.
Граф разделся и лег в постель, однако ему долго не удавалось уснуть; он думал о мисс Фэрли и о том, что она, наверное, тоже не может заснуть, думая о нем, – это хоть как-то утешало.
Утро выдалось ясным и солнечным, и Рис, шагая по бесконечной анфиладе комнат, то и дело видел солнце, заглядывавшее в широкие окна особняка. А встал он сегодня довольно поздно, поэтому завтракал в одиночестве. Одиночество же только усиливало его раздражение, и он чувствовал, что по горло сыт пребыванием в своем загородном доме. Да, его уже тянуло в Лондон. Тянуло в клубы и на званые обеды, где можно было бы пообщаться с приятелями и узнать последние сплетни. И не мешало бы навестить доступных красавиц из «Бархатной перчатки». Что же касается шумихи, вызванной последним скандалом с его участием, то об этом, наверное, уже начали забывать. Так что вполне можно было возвращаться в столицу.
Но сегодня утром граф был сильно не в духе, и ему не хотелось отправляться в путь. Поэтому после завтрака он направился в библиотеку, поскольку почти не сомневался, что застанет там мисс Фэрли, пристроившуюся с книгой в углу дивана. Вчера вечером он специально занес туда исторический трактат, о котором упомянул за обедом, и, наверное, она уже нашла его.
Мисс Фэрли действительно сидела на диване с книгой на коленях. Улыбнувшись ей, Рис сказал:
– Я так и знал, что найду вас здесь, дорогая.
Она взглянула на него с удивлением, и книга, выскользнув из ее пальцев, упала на диван.
– А я… я тоже знала. Знала, что вы будете меня искать, лорд Роуден. Что ж, я вас слушаю. Хотя вы, наверное, очень торопитесь, ведь сегодня чудесный день для прогулки. Она взглянула на него многозначительно и добавила: – Небо такое ясное и чистое… Неужели вам не хочется прогуляться, милорд?
Граф криво усмехнулся:
– Вы пытаетесь таким образом выставить меня за дверь, мисс Фэрли?
– Ничего подобного, милорд. Просто я обратила ваше внимание на столь прекрасную возможность подышать свежим воздухом.
– Благодарю вас, мисс Фэрли. Но я хотел бы что-нибудь почитать. Меня, например, интересует история. Кстати, как вам эта книга? Понравилась?
– Да, пожалуй… – Она опустила глаза.
– Очень приятно это слышать, – сказал граф, направляясь к книжным полкам. Стоя спиной к девушке, он делал вид, что ищет какую-то книгу. Потом вдруг проговорил: – Если притворяешься, что ничего не произошло, то это вовсе не значит, что и впрямь ничего не случилось. Я ведь прав, не так ли?
По-прежнему стоя к ней спиной, Рис думал: «Интересно, какое у нее сейчас выражение на лице? Неужели не покраснела?»
– Но если делаешь вид, что ничего не произошло, то быстрее забываешь о произошедшем, – ответила она удивление ровным и спокойным голосом. – И знаете, я уже почти забыла.
– Почти? – переспросил он, наклонившись к нижней полке.
– Да, конечно… Вернее совсем забыла. То есть окончательно.
Рис довольно долго молчал. Он чувствовал, что она все-таки нервничает, и хотел своим молчанием вызвать ее на откровенность.
– Вы уже забыли наш поцелуй? Забыли, как трепетали в моих объятиях? – проговорил он и как бы в задумчивости принялся листать книгу – ему попалась «История Рима».
За спиной его послышался вздох, но Рис по-прежнему не оборачивался. Выждав еще минуту-другую, он продолжая:
– Сабрина, ты ведь называла меня по имени… Неужели об этом забыла?
Тут он наконец-то взглянул на нее. Лицо девушки то бледнело, то краснело, а зеленые глаза сверкали. Пристально глядя на него, она проговорила: