«А ведь она действительно красивая», – подумал Рис. Правда, глаза у нее не ярко-зеленые, как у Сабрины, а светло-зеленые с золотистыми крапинками. И в ярких лучах солнца отчетливо видны морщинки в уголках ее глаз. Эти морщинки могли бы рассказать о многом… Да, перед ним стояла женщина, испытавшая в жизни, кроме любви, немало горя и страданий. Женщина, пережившая смерть любимого человека.
Она ответила ему по-итальянски, недоуменно пожимая плечами и всем своим видом показывая, что не понимает по-английски.
– Но ведь вы Анна Холт, не так ли? – Рис снова улыбнулся.
Женщина невольно вздрогнула, и в глазах ее снова появился страх.
– Поверьте, Анна, я не желаю вам зла, – продолжал Рис. – Я лорд Роуден, и я женат на вашей дочери Сабрине.
Садовые ножницы выпали из ее рук и, она, казалось, даже не заметила этого. Какое-то время она молча смотрела на него, потом вдруг тихо вздохнула – и покачнулась.
Но Рис вовремя бросился к Анне и успел подхватить. Ее руки были холодны как лед. Он заметил в тени деревьев небольшую садовую скамейку. Подхватив Анну на руки, он отнес ее к скамейке и осторожно уложил. Затем стащил с себя куртку и, свернув ее, подложил Анне ей под голову, а ноги чуть приподнял и положил к себе на колени.
Минуты через две-три она, наконец, пришла в себя.
– Я никогда не падала в обморок. – Анна говорила на прекрасном английском, голос ее звучал очень мелодично. – Даже тогда, когда Джеймс Мейкпис сообщил мне… о Ричарде.
Она искоса взглянула на Риса, словно желая проверить, понимает ли он, о чем речь. Он кивнул, как бы давая понять, что ему все известно.
– Как вы себя чувствуете?
– Лучше. Благодарю вас, лорд Роуден, – ответила Анна. – Я могу встать?
Она бросила взгляд на свои приподнятые ноги, по-прежнему лежавшие у него на коленях.
– Подождите. Вы еще слишком бледны.
Анна невольно улыбнулась, услышав командные нотки в его голосе. Ведь Ричард Локвуд тоже когда-то был офицером.
– Так вы – муж Сабрины?..
– Да, муж… – Рис замялся, не зная, каким образом подступить к изложению цели своего посещения. Он намеренно отодвигал момент признания. И не только потому, что с годами скрытность вошла у него в привычку, а еще из-за боязни, что Анна возненавидит его, когда обо всем узнает.
– Моя Сабрина, – прошептала она с нежностью. – Она была самая… – Анна запнулась. – Как она?
Тут лицо женщины исказилось, и она, всхлипнув, закрыла его ладонями. Какое-то время она пыталась взять себя в руки, но потом, не выдержав, разразилась громкими рыданиями.
Рис же совершенно растерялся. Он никогда не знал, как следует обращаться с плачущими женщинами. Наконец он осторожно опустил ее ноги на землю и ласково обнял за плечи. «Пусть выплачется, – подумал он, – а потом… Потом пусть будет что будет».
– Итак… – Джеффри вопросительно взглянул на собеседника.
– Мы проследили путь купчей на дом до мистера Эмбри, – сообщил Барнс.
– И что? – поторопил Джеффри.
– А потом след оборвался. Нам так и не удалось установить, был ли мистер Эмбри связан с мистером Морли. Время и условия сделки вы указали правильно, но, видимо, концы умело, спрятаны в воду.
– Я вас не обманываю, мистер Барнс.
– Надеюсь, – с усталым видом кивнул редактор.
– Я могу передать всю историю в какую-нибудь бульварную газету.
– Но там вам заплатят гораздо меньше, чем у нас, – с невозмутимым видом заметил мистер Барнс. – Кроме того, бульварная пресса не пользуется доверием у широких кругов читателей. Думаю, вам никто не поверит. Впрочем, все зависит от того, какими мотивами вы украсите свою историю, мистер Гиллрей. Возможно, не стоит торопиться, а лучше выждать какое-то время.
Джеффри невольно вздохнул. Деньги, которые он просил у Барнса, были нужны ему немедленно. Он стремился поскорее убраться из Англии, оставив своих кредиторов ни с чем. Над его головой нависла смертельная опасность, и он никак не мог ждать.
Редактор посмотрел на него с беспокойством:
– Почему у вас такой озабоченный вид, мистер Гиллрей? Неужели вы так переживаете из-за сделки – продажи вашей фамильной чести? Или вы еще что-то скрываете?
Джеффри промолчал, хотя проницательность Барнса очень его раздражала.
– Если вы говорите правду, – невозмутимо продолжал редактор, – то я опубликую ваш рассказ; но для этого нужны доказательства. Поймите, я не имею права рисковать. Я делаю все возможное, чтобы увеличить тираж «Таймс», и моя репутация, то есть репутация редактора, должна оставаться безупречной. Итак, или мы будем ждать веских подтверждений вашей истории, или можете все отдать в руки бульварной прессы. Вам решать, мистер Гиллрей.
Джеффри прекрасно понимал, что медлить нельзя. Ведь Морли уже давно находился под судом, и все могло разрешиться в самое ближайшее время. Могли всплыть нужные доказательства – и тогда судьба Морли будет решена. В приговоре не стоило сомневаться. И, скорее всего Морли повесят до того, как он, Джеффри, успеет продать свою информацию.
«Да, медлить нельзя», – сказал себе Джеффри. Взглянув на редактора, он проговорил:
– Благодарю вас, мистер Барнс, но ваши услуги мне больше не нужны.
Мистер Барнс в ответ лишь молча пожал плечами.
Рис и Анна сидели в ее крохотном домике, за простым дощатым столом. Анна подала на стол хлеб и мягкий итальянский сыр. Затем поставила срезанные розы в стеклянную вазу и с улыбкой взглянула на гостя.
Граф улыбнулся ей в ответ и окинул взглядом комнату. Вилла поражала своей миниатюрностью и уютом. В кухне стояла небольшая печка, которая, видимо, обогревала весь дом и на которой готовилась еда. В гостиной же, кроме дивана и двух стульев, больше ничего не было. Обстановка была слишком уж скромная, но, судя по всему, Анна уже давно привыкла к такой жизни.
Рис рассказал, как ему удалось найти ее – рассказал о Санторо и о его витражах в церкви в Горриндже. И сообщил, что благодаря усилиям Кита Уайтлоу почти удалось снять с нее все обвинения. Потом они долго сидели молча; Рис никак не решался рассказать о Сабрине, вернее, о своей ссоре с женой.
– Видите ли, миссис Холт, я…
– Анна, – перебила она с улыбкой. – Или же называйте меня мамой, если хотите. – Ее глаза весело блеснули.
Рис с облегчением вздохнул и вновь заговорил:
– Так вот, Анна, Сабрину воспитал как родную дочь один викарий. Я женился на ней в этом году. Но теперь мы… сильно поссорились, и она не хочет разговаривать со мной.
Анна посмотрела на него вопросительно. Потом с насмешливой улыбкой спросила:
– Вы приехали сюда для того, чтобы я помогла уладить ссору между вами и моей дочерью?
– Нет, я приехал совсем подругой причине. Мне нелегко об этом говорить, но я отчасти виноват в том, что вы очутились здесь, в изгнании…
Глава 28
Рис рассказал все подробнейшим образом, ничего не упуская. Начал он со смерти своего отца, а закончил рассказом об угрозах кузена Джеффри. К его удивлению, рассказ занял совсем немного времени, – а ведь он так долго мучился, храня свой секрет. И, рассказывая, Рис все время следил за реакцией Анны, смотрел прямо в глаза, так напоминавшие ему глаза жены. Но по ее сдержанному и невозмутимому виду трудно было что-нибудь понять. Рис считал, что прекрасно разбирается в людях, но вот сейчас он столкнулся с женщиной, о которой совершенно ничего не мог бы сказать, не мог бы даже сердиться или злиться.
Анна же слушала его, почти не моргая, – знакомая особенность, присущая Сабрине.
Закончив свой рассказ, он внимательно посмотрел ей в лицо, ожидая решения своей участи. Но Анна долго молчала, видимо, решение давалось ей нелегко.
Минуты ожидания тянулись мучительно медленно, вероятно, это были одни из самых тяжелых минут в его жизни.
– Значит, вы приехали сюда просить прощения? – спросила она, наконец. И Рису показалось, что в ее голосе прозвучало удивление.
– Вовсе нет. Я приехал за вами, чтобы отвезти к Сабрине, – заявил он. – Но перед этим я подумал, что вам следует получше узнать человека, который намерен увезти вас.