Она взглянула на него широко раскрытыми глазами. И тут, к его немалому удивлению, вдруг улыбнулась – как будто ей понравилась его откровенность. Наклонившись к розам, Анна осторожно провела пальцами по бархатистым лепесткам. Она явно тянула время, по-видимому, еще не решив, что ответить.
Вздохнув, заговорила:
– У меня свое представление, лорд Роуден, о степени и мере вашей вины. Когда-то я написала письмо Джеймсу Мейкпису, в котором интересовалась судьбой дочерей – все ли у них благополучно. С моей стороны это был весьма опрометчивый, и даже эгоистичный поступок. Я понимала, что подвергаю жизнь Джеймса, жизнь моих дочерей и свою собственную огромной опасности. Но мне очень хотелось хоть что-то узнать о них. Иногда мне казалось, что за любую весточку о них я готова отдать жизнь. Однако о возвращении в Англию я даже не думала, так я боялась. Порой я говорила себе: надо что-то делать. Но приступы решимости проходили быстро, и мне снова становилось страшно. Так шли годы. Раза два мне в руки попадали лондонские газеты, и я с жадностью их читала. Но сама я не решалась их покупать, боялась привлечь к себе внимание. Я чувствовала, что меня уже вряд ли ищут, но страх не оставлял меня. Поскольку же от Джеймса не поступало никаких известий, мне стало еще страшнее, и знаете, лорд Роуден, что я пытаюсь вам объяснить? Все мы порой совершаем вынужденные поступки, потому что так складываются обстоятельства. Вы не виноваты в смерти Ричарда. Как бы то ни было, все мы стали жертвой Морли. И Ричард тоже.
Рис поразился ее здравомыслию, рассудительности и великодушию. Он быстро отвернулся в сторону, чтобы скрыть свои чувства. Впрочем, стоило ли так удивляться? Благоразумие и благородство в такой же мере были присущи и ее дочери.
Нет, Анна не только прощала, она оправдывала его. Из всех людей только Анна Холт его поняла. Да, она не считала его виновным.
– Вы любите мою дочь, лорд Роуден? – спросила она неожиданно.
Рис медлил с ответом.
– По всей видимости… да, – пробормотал он, наконец.
Он впервые говорил не о страсти, а о своей любви. И в этот момент ему захотелось признаться в любви Сабрине.
Анна всмотрелась в его лицо и лукаво улыбнулась. Было ясно: что-то в его ответе ей понравилось.
– Что ж, я считаю, что с обвинениями покончено, не так ли? А теперь, лорд Роуден, я согласна отправиться с вами домой, в Англию.
Морли щурился, глядя на бледные лучи солнца, пробивавшиеся сквозь узкие окна. Король действительно захватил все, что ему, Морли, принадлежало. Об этом сообщил мистер Дакуорт, служивший источником свежих новостей. Однако Морли – об этом мало кто догадывался – сумел скрыть очень многое. Да, он искусно прятал концы в воду, так что нельзя было ничего доказать. А если бы слуги закона узнали обо всех его махинациях, то повесили бы дважды.
– У меня есть очень любопытное письмо от мистера Джеффри Гиллрея, – сообщил адвокат. – Он доводится кузеном графу Роудену.
Услышав про графа, Морли пристально взглянул на собеседника. Адвокат же сказал:
– А не стоит ли нам кое-что обсудить подробнее до очередного судебного заседания? Как известно, день вынесения приговора все ближе.
– Неужели? – притворно удивился Морли. – Как быстро летит время. Даже в тюрьме.
– Если вы хотите в чем-то признаться мне, то сейчас самое подходящее время.
– А вам, мистер Дакуорт, больше нечего мне сообщить?
– Да, кое-что есть, – кивнул адвокат. – Вам может показаться интересной одна деталь. Граф Роуден женат на леди, которая, по слухам, дочь Анны Холт. Ее зовут Сабрина Фэрли.
Морли хранил молчание. Сообщение о жене графа Роудена и впрямь его заинтересовало. Как же отреагировал граф, когда узнал, что его жена, по-видимому, дочь Анны Холт? И каким образом на небесах случаются подобные браки?
Морли верил в гармоничность событий, происходивших в мире, но не верил в случайности и совпадения. Он всегда тщательно разрабатывал свои планы и действовал в строгом соответствии с ними, хотя в душе был поэтом и творцом.
– Что же вы молчите? – спросил адвокат. Морли пожал плечами, потом вдруг спросил:
– Вы верите, что я невиновен, мистер Дакуорт? Или вы руководствуетесь чисто профессиональным интересом?
– А разве это имеет значение?
Морли ухмыльнулся. Во многом их взгляды совпадали. И не исключено, что они могли бы успешно сотрудничать.
– Уж не надеется ли мистер Гиллрей подзаработать, а, мистер Дакуорт?
Молчание адвоката было более чем красноречивым, чем любые слова.
Морли понял, что следует предпринять. Пристально взглянув на адвоката, он заявил:
– Если вы не возражаете, то я намереваюсь поступить в этом деле по своему разумении. Пожалуйста, известите все заинтересованные стороны, в том числе и мистера Гиллрея… Итак, во вторник, перед оглашением приговора, я сделаю важное заявление.
Как бы там ни было, но мистер Дакуорт, который отнюдь не был против придания делу еще большей публичности, хотя хлопот при этом у него прибавлялось, легко согласился с предложением Морли.
Мистер Дакуорт утвердительно кивнул:
– Да, разумеется, мистер Морли. Полагаю, что ваше заявление не будет голословным. Ведь необходимы подтверждения…
– Да, несомненно, – ответил Морли с усмешкой.
– В таком случае я извещу палача, чтобы он не готовил заранее петлю под размер вашей шеи, – мрачно пошутил мистер Дакуорт на прощание.
Морли молча отвернулся и опять уставился на косо падавшие лучи. На губах его теперь змеилась улыбка.
– Вот, читай. – Том протянул Киту газету. «Ходят слухи, что некий граф, возможно, замешан в одном из самых громких скандалов за всю историю Англии. Видимо, поэтому он на днях покинул страну. Все прояснится во вторник, во время судебного заседания в Вестминстере».
Кит поморщился и вернул газету Тому.
– Где ты взял эту газету, Шонесси? Обычно тебя не интересуют подобного рода глупости.
– Конечно, все мои интересы не выходят за пределы «Эмпориума», – кивнул Том. – Но нас ведь связывают с Роуденом семейные узы, верно? Поэтому один из моих доброжелателей счел нужным вручить мне газету с этой заметкой. Мы, конечно, пойдем на завтрашнее заседание суда?
– Разумеется.
Кит спал и видел, как судья объявит Морли смертный приговор. Смерть человека никогда не доставляла ему удовольствия, но сейчас речь шла о справедливости, поэтому он не мог не радоваться приговору. Изменнику следовало воздать по заслугам. Так гласил закон, а он, Кит, уже более десяти лет состоял на службе у закона. И вот такая неожиданная неприятность, эта газетная заметка…
– Как ты думаешь, что все это значит? – Виконт кивнул на газету.
– Возможно, это всего лишь уловка, желание поднять шумиху с целью продать как можно больше мест в зале суда, – ответил Том, хотя не был уверен в том, что говорил.
А Кит сразу заподозрил подвох. Он слишком хорошо знал Морли – тот повсюду раскидывал свои щупальца.
Кит не был наивным и прекрасно знал: даже находясь в Тауэре, Морли мог плести свои интриги.
А тут еще Роуден… Но к какому же скандалу он мог быть причастен? И почему его жена упорно отказывается раскрыть тайну? Виконт не сомневался в порядочности Роудена. Конечно же, граф никуда не убегал и нигде не скрывался. А если Роуден куда-то уехал, то у него имелись на то веские основания. Только бы граф сумел выполнить то, что задумал. Ведь было ясно, что он затеял слишком опасную и рискованную игру.
Сабрина прочитала короткую заметку в газете, и пол закачался у нее под ногами. Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох и тут же почувствовала, как чья-то рука ухватила ее за локоть.
– Надеюсь, мы поступили правильно, показав тебе эту газету, – ласково сказала Сильвия и повела под руку сестру к ближайшему стулу.
Но Сабрина, сделав несколько шагов, остановилась. Нахмурившись, взглянула на Сильвию и спросила:
– А он действительно уехал из Англии? – Сабрина почему-то считала, что непременно ощутила бы его отъезд, если бы он решил уехать навсегда. Впрочем, она нисколько не испугалась, прочитав заметку в газете. Напротив, пришла в ярость. Конечно, заметка – дело рук Джеффри. Джеффри предал ее точно так же, как и Рис, но предал исключительно из трусости.