добавил он шепотом, а потом, улыбнувшись, помахал своему сыну рукой.
Иисусе. Мы с Клэр еще даже не добрались до секса. Неужели все будет именно так? Я уже
собирался потребовать срочно рассказать мне что-то хорошее, чтобы ночью меня не преследовали
кошмары, но в этот момент к нам подбежала его дочь Финли.
– Папочка, почитаешь мне про лошадок? – умильным голосом спросила она, забираясь с
книжкой к нему на колени.
– Конечно, лапочка, – ответил он, обнимая дочь.
Видали? Именно такими и должны быть хорошие дети. Пускай они иногда шалят, зато у них
золотые сердца. Нет ничего трогательней, чем наблюдать, как отец общается со своей дочерью.
– О, Иисус, Мария, Иосиф… где ты это взяла? – воскликнул мой сосед по дивану, и
несколько родителей оглянулись и неодобрительно на него посмотрели.
Я решил посмотреть, в чем проблема, и, увидев у него в руках нечто под названием
«Большой сборник рассказов о лесбиянках и лошадях», начал с отвалившейся от ужаса челюстью
озираться по сторонам, проверяя, не заметил ли кто-нибудь, что в детском отделе библиотеки
оказалось порно.
– Детка, выбери какую-нибудь другую книжку, – спокойно сказал он, пряча книгу за спину.
98
LOVEINBOOKS
– Но я хочу про лошадок, – начала канючить она.
– Это взрослая книжка. Ты еще слишком маленькая, чтобы читать ее.
Финли закатила глаза и, фыркнув, вручила ему вторую принесенную с собой книгу – «Едоки
какашек40».
На сей раз глаза закатил ее папа.
– «Едоки какашек»? Опять? Финли, серьезно, найди уже себе другое увлечение.
Отобрав у дочери и вторую книжку, он объяснил мне:
– У нее зацикленность на какашках. Когда она была совсем маленькой, то с помощью пальца
рисовала на стенах какашками из подгузника.
Пока он, негромко посмеиваясь, предавался воспоминаниям, мне пришлось прикрыть рот
ладонью, чтобы не блевануть. Я уставился на руки девочки, практически не сомневаясь, что увижу
на них дерьмо.
– Иногда, когда мы гуляли в парке, она могла подбежать и сказать, что приготовила мне
подарок. А потом протягивала ладошку, и на ней лежала кошачья какашка из песочницы. Ах… вот
были времена… – качая головой, протянул он.
Иногда? То есть, такое случалось не один, а несколько раз? Рисование какашками? Какашка
в подарок? Разве дети не должны с самого рождения понимать, что прикасаться к какашкам нельзя?
Знает ли Гэвин, что существует такое правило и что нарушать его строго запрещено?
Я нашел его взглядом. Он рылся в коробке с книжками, которую кто-то поставил возле
читательского кружка. Вдруг он найдет там какашку и принесет ее мне? Вдруг он попытается
разрисовать ею меня? Я заору. А в библиотеках орать не разрешается. Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ???
– Ладно, чувак. Удачи тебе со всеми этими отцовскими делами, – попрощался со мной отец
Финли и, поднявшись, ушел.
Я сидел, замерев, на диванчике и пытался остановить надвигающуюся паническую атаку.
Мне был необходим бумажный пакет, чтобы подышать в него. Какого хрена я не захватил с собой
бумажный пакет? О боже. Руки в какашках. РУКИ В КАКАШКАХ!
– Картер! Эй, Картер! – крикнул Гэвин и, окруженный шиканьем взрослых, побежал мне
навстречу.
Я молил небеса о том, чтобы на его руках не оказалось дерьма. Как мне потом объяснить
Клэр, что я вел нашего сына из библиотеки до самого дома пешком, потому что не хотел, чтобы в
салоне моей машины появились коричневые отпечатки его ладошек? Весь съежившись, я смотрел,
как Гэвин несется ко мне, и морально готовился получить в лицо тортом или снежком из какашек.
Он бежал так быстро, что не успел притормозить и с громким «ой» врезался мне в коленки.
О черт, пожалуйста, только бы на мои ноги не попало дерьмо.
Он вскарабкался ко мне на колени, стараясь не выронить то, что прятал у себя за спиной. Ну
конечно. С пригоршней дерьма лишняя осторожность не помешает.
Я зажмурился так крепко, что заболела голова. О, боже. Сейчас начнется. Сейчас он заставит
меня притвориться, что я откусываю какашку, как делают дети, когда играют с печеньем из
пластилина. И выражение «как дерьма наелся» приобретет для меня самое что ни на есть буквальное
значение.
– Картер, я тебе кое-что принес, – взбудоражено сообщил он. – Угадай, в какой руке?
Боже, умоляю, не заставляй меня выбирать. Это ведь обязательно будет рука с какашкой.
В ответ на мое молчание Гэвин нетерпеливо заерзал.
– Картер, ну давай, открывай глаза. Что ты как нюня.
Я нервно сглотнул, перебирая способы, с помощью которых можно продезинфицировать
кожу после какашек. Интересно, а отбеливатель жжется? Наверняка – если сначала снять верхний
слой кожи наждачкой. Я медленно приоткрыл один глаз.
– Давай, выбери руку и посмотри, что я тебе принес, – потребовал он.
– Ух ты-ы, выберу-ка я, наверное, эту, – вяло откликнулся я, тронув его правую руку.
Прощай, чистая необкаканная рубашка. Я буду вспоминать о тебе с нежностью.
Гэвин запрыгал у меня на коленях и выпростал из-за спины руку.
– Ты выбрал правильную! Держи! – с энтузиазмом воскликнул он.
Я нервно опустил глаза вниз и испустил шумный вздох облегчения.
40 Прим. пер.: Детская книжка о навозных жуках.
99
LOVEINBOOKS
В руке у него была книга. Просто книга. Чудесная, новенькая – не испачканная какашками и
не слепленная из них – библиотечная книга под названием «Давайте будем счастливыми!». Я взял ее
из его детской ручонки и поднял вверх, чтобы рассмотреть обложку, на которой были изображены
резвящиеся в поле щенки.
– Просто отличная книжка. Почему ты выбрал именно ее? – спросил я, когда он положил
освободившуюся ладошку на мое плечо и посмотрел мне в глаза.
– Потому что ты мне нравишься. А еще мамочка говорит, людям надо делать приятные
вещи, и тогда они станут счастливыми. Я хочу, чтобы ты был счастливым.
Я онемел. Я мог только сидеть и смотреть на него. И все. Внезапно я понял, почему
беременность не сломила Клэр, почему она бросила колледж и всю себя посвятила этому малышу. Я
понял, что на коленях у меня сидит мое сердце, и, пусть первые четыре года меня не было рядом, я
безотчетно люблю его просто потому, что он мой. Плоть от моей плоти, за которую я без раздумий
отдам свою жизнь. Я крепко обнял его маленькое тельце, надеясь, что он уже не считает меня
незнакомцем и разрешит мне себя обнять.
Он, не колеблясь, приник ко мне, и я прижался лбом к его лбу и тихо сказал:
– Дружок, я уже самый счастливый парень на свете.
Несколько минут Гэвин смотрел на меня, потом вытащил из-за спины и вторую руку.
– Хорошо, тогда потом почитаешь мне эту.
Я отдвинулся от него и, посмотрев вниз, увидел, что он держит «Монологи вагины».
***
После библиотеки я купил Гэвину мороженое, и мы выдвинулись обратно к Клэр. Верный
себе, Гэвин всю дорогу без остановки болтал, напоминая испорченный проигрыватель с заевшей
пластинкой, по которому надо стукнуть, чтобы заставить его замолчать.
Я справился с искушением. Но с трудом.
Когда мы вернулись домой, я сел на диван, а Гэвин достал из ящика стола фотоальбом и
вместе с ним устроился у меня на коленях. Листая страницы, он рассказывал мне обо всех
фотографиях. Я увидел все дни рождения, все праздники Рождества, все Хэллоуины и все
пропущенные мной моменты, и комментарии Гэвина подарили мне ощущение, словно я почти
побывал на них сам.
Вдобавок я узнал несколько новых фактов о Клэр. Например о том, что у нее есть кузина,