Возможно, после смерти Мари он бы избавился от ребенка, который убил его возлюбленную, выбираясь на этот свет. Но, во-первых, она сама пошла на это, даже зная, что плод, который она носит, в конечном итоге убьет ее. И те месяцы, что она была беременна Дэмиэном, те месяцы, что он выпивал ее жизненные силы, она была счастлива, в то время как Каэлин ходил мрачнее тучи. А во-вторых… Во-вторых, Дэмиэн слишком напоминал ему мать. С детского наивного личика на него смотрели нежные и ласковые глаза Мари. Но в те моменты, когда эти глаза становились красными, Каэлин чувствовал такую безысходность, что старался избегать мальчика. Плод союза смертной и монстра — да, он был прекрасен. Но Дэмиэн был необычным ребенком, не мог контролировать свою силу и жажду с рождения, как другие вампирские дети… Первые месяцы ничто не могло его насытить, человеческую же пищу он есть отказывался напрочь. Некоторое время после рождения сына и смерти Мари с ним находился только Дэмис, который кормил ребенка, ухаживал за ним, следил, потому что у самого Каэлина не хватало сил даже просто взять сына на руки. В его голове не укладывался нежный и хрупкий образ Мари в лице кровожадного монстра, каким, по сути, являлся и он сам. И их ребенок был таким же — красивым чудовищем. Но потом малыш стал расти, понимать многие вещи, Дэмис терпеливо возился с ним, обучая алфавиту, цифрам, читая ему на ночь, объясняя все те элементарные вещи, какими интересуется каждый человеческий ребенок. И чудовище стало превращаться в ласкового кроткого малыша. Дэмиэн понял, что убивать плохо, и больше не трогал служанок, которые приходили убирать в его комнате. Понял, что много крови пить нельзя, жажду надо контролировать.
И именно Дэмис был тем, кто четко разграничил в детском сознании понятия «хорошо» и «плохо». Каэлин был ему за это очень благодарен. Кто бы мог подумать, что суровый, хладнокровный убийца, вампир-некромант может быть таким терпеливым и заботливым наставником? Порой ему казалось, что Дэмис больше предан его сыну, чем ему самому. И что малыш больше любит Дэмиса, чем своего отца.
Впрочем, такие мелочи Каэлина не трогали. Главное, что сын сыт и в безопасности. Со временем он смог научиться любить его и видеть в нем нежную красоту и кротость Мари, а не вечно голодного маленького вампиреныша. Детей Каэлин терпеть не мог, как человеческих, так и вампирских. Хотя они мало чем отличались друг от друга.
— Владыка! — От мыслей Каэлина отвлек начальник охраны безопасности особняка, когда он шел по коридору в свою спальню.
— Что случилось, Норт? — повернувшись к вампиру, спросил он.
— Мы поймали Рэма.
Глубоко в подвале, под шикарными залами и комнатами роскошного особняка дю Шарма, находились подземные казематы и настоящие средневековые темницы. Здесь было сыро, мрачно и холодно, разве что крысы не бегали. Крысы вампиров боятся, как и все остальные животные. Здесь Каэлин наказывал провинившихся.
— Ты очень… очень сильно расстроил папочку, — произнес Каэлин, нависая над красивым вампиром.
Да, Влыдка знал, что многие его подданные за глаза называют его большим папочкой-вампиром, но это было скорее из уважения и… любви, как бы странно это ни звучало, чем цинизма и скепсиса. Кланы, что присягнули на верность Каэлину дю Шарму, уважали и ценили своего Владыку. А те, что, присягнув на верность, не уважали и не ценили… не жили.
Двое вампиров держали Рэмиэля за руки, чтобы не вырвался и не сбежал. Дэмис стоял тут же, возле двери, равнодушно наблюдая за сценой казни. Это был, конечно же, не первый раз, когда он видел, как Каэлин вымещает свою злость на ком-то, попавшемся под руку, карает предателя или отказавшегося повиноваться вампира.
Рэм молчал, глядя куда-то в район шеи Каэлина, словно хотел вцепиться ему в глотку.
— Где мой артефакт?
Пойманный вор ничего не ответил, но ответ Владыка прочел в его мыслях, хотя Рэм и пытался неумело поставить блок. Но что Древнейшему ментальные щиты какого-то птенчика?
— Ты ведь знаешь, как я поступаю с предателями, верно? Ты решил, что у Эллина тебе будет лучше? — Каэлин оскалился. — Что ж… твой выбор, я не могу тебя винить. Но ты дерьмо и трус, если не сказал мне о своем выборе в глаза.
Рэм опустил взгляд, но Владыка намотал кудрявые каштановые волосы на кулак и вздернул его голову вверх. Присев перед ним на корточки, Каэлин почти прижался губами к уху мелко вздрагивающего вампира и негромко произнес:
— Тебе надо было сказать мне это, Рэм. Сказать и попытаться уйти через парадную дверь, а не через черный ход, прихватив мой артефакт. Может быть, я и отпустил бы такую пешку, как ты. Ну а теперь я вырву тебе сердце.
На свободной от захвата руке Владыки мгновенно выросли острые длинные когти. Рывок — они вонзились в грудь предателя, проломив грудную клетку. Послышался отвратительный хруст костей, и Рэм заорал от обжигающей боли, заливавшей грудь.
Черное сердце все еще судорожно пульсировало в пальцах Владыки. Каэлин поймал взгляд Рэма и улыбнулся.
— Я бы скормил это песику Дэми, но, боюсь, мой сын огорчится, если его собачка отравится твоим ядом…
Владыка бросил сердце на пол и наступил на него. Он никогда не прощал предателей.
— Дэмис, сделай так, чтобы ему было больно, а затем убей, — приказал он и вышел за дверь, оставив Рэма на попечение своей карающей длани.
О, некромант знал много способов заставить даже балансира визжать от боли, как свинья, которую разделывают живьем.
Комментарий к Кровавые будни Владыки вампиров
Сиквелл к этой главе: http://ficbook.net/readfic/1862229
========== Зачарованный кровью ==========
Эмет торчал в особняке дю Шарма уже больше шести дней. Неведение угнетало его. От Адреана не было никаких новостей, его комната ему уже осточертела так, что он готов был биться головой об стенку. Он слонялся из угла в угол, не зная, чем себя занять, даже несмотря на наличие скоростного интернета и телевизора.
Все, что ему оставалось — только размышлять. Он лежал на кровати, гоняя ракеткой мячик для пинг-понга на веревочке и заложив за голову одну руку, и думал, думал, думал… В основном о своем сне. Это был первый раз, когда Адреан поцеловал его. И сразу же исчез, козел… После этого сна он очнулся весь взмыленный, возбужденный и взбудораженный. А что это было? Просто. Один. Поцелуй. Ничего такого, черт бы его побрал, но, наверное, это привилегия всех инкубов, целовать так, что потом хоть дрочи. Вот честное слово. И ведь это было всего лишь во сне!
А те вспышки видений, которые Адреан показал ему в ресторане? Они коснулись лишь краешка его сознания, он сумел на краткий миг почувствовать, как это может быть, как это вообще бывает, но лишь при одном воспоминании об этом миге Эмета пробирала дрожь возбуждения и начиналась вполне себе естественная реакция. Причем до поцелуя Эмет так остро на эти воспоминания не реагировал…
Теперь возникали вполне понятные вопросы вроде: а может, он латентный гей? А может, он и не гей вовсе, просто это все инкубовские штучки демона? И так далее. Эмет терзался этими вопросами уже неделю, а Адреан до сих пор не устроил ему ни одного свидания во сне, чтобы рассказать, как там у него продвигаются дела. Телефона, насколько самому Эмету было известно, у Адреана отродясь не водилось. Может быть, с ним что-то случилось?
Парень старался гнать от себя эти мысли, поэтому о своей реакции на инкуба думать было предпочтительнее. В конце концов, дело таки дошло до дрочки, потому что было уже невмоготу!