Он кивнул и развернулся, собравшись было уходить, как Аз окликнул его.
— Кали! — вампир прикрыл глаза, не спеша оборачиваться. Это имя… Сколько он ни приказывал Азу не звать его так, русал упрямо твердил одно и то же: Кали, Кали, мой Кали…
— Что?
— Возьми, пожалуйста.
Русал вылез из воды, подтянувшись на руках, и сел на бортик. Большой хвост с огромными плавниками, украшенный блестящими сине-голубыми чешуйками, наполовину показался из воды. Мерроу очаровывал и был бесспорно таким же красивым и чарующим, каким может быть только море. Сравнивать его чары с чарами инкуба было бы глупо, но что-то похожее присутствовало. Он манил, звал, улыбался одними глазами. Но зов этот слышали только те, в чьих сердцах жило вечное бескрайнее море, ведь недаром русалки утягивали на морское дно моряков. Дю Шарм не питал такой любви к воде, и чары мерроу действовали на него не так сильно. Его любовь распространялась только на прекрасное тело русала, которое могло дарить столько удовольствия, сколько не подарит ни один смертный. Да и не имел Владыка привычки есть в постели. Как сам он часто любил шептать в постели на ушко изящного юноши, вышедшего из воды: «Я люблю море в твоих глазах, Аз».
Он обернулся и увидел, что русал протягивает ему руку: на его раскрытой ладони лежала простая ракушка с зазубренными краями.
— Может быть, когда-нибудь ты услышишь, как зовет море, Кали, — засмеялся Аз звонко. — Я надеюсь, что ты забудешь меня так же быстро, как и всех других до меня.
Когда Каэлин взял у него ракушку, русал спрыгнул в воду и рассыпался солеными брызгами, послав Владыке воздушный поцелуй.
— Я не сомневаюсь в этом, Аз. — Каэлин перевел взгляд на ракушку на своей ладони и неожиданно даже для самого себя улыбнулся, разглядывая морской дар. Пожав плечами, он направился к выходу.
Пора было наведаться к своему смертному. Шейд заинтересовал его. Владыка не знал, что в нем нашел, но он подкупал какой-то… искренностью. Разве хоть один человек, даже будучи пьяным до потери пульса, подошел бы к вампиру? Каким-то образом, на инстинктивном уровне, словно стадо баранов, корм чувствовал, что перед ним волк в овечьей шкуре и обходил его за километр, если это было возможно. И вампиров, и людей такое положение дел устраивало. А этот… Шейдон… Глупый, глупый малыш.
Владыка редко баловался играми в кошки-мышки со смертными, потому что это быстро надоедало ему, а в последнее время только раздражало. Но с этим мальчиком ему хотелось поиграть. О-о-очень хотелось. Конечно, по меркам людей Шейд был уже взрослым, полноценным мужчиной, но для высшего вампира, прожившего много сотен лет, он казался лишь неопытным сладеньким мальчиком.
И Каэлин дю Шарм намеревался попробовать его. В ближайшее время.
*
Склад магазинных товаров, где работал Шейд, был очень большим, потому что принадлежал сети супермаркетов, разбросанных по всему Нью-Йорку. Тут было довольно холодно. Хорошо, что он надел рабочие перчатки, чтобы переносить коробки с продуктами и другими товарами. Работенка грузчика, конечно, непрезентабельная, но платят достаточно, по крайней мере Шейду этого вполне хватало. Тем более силы и возраст еще позволяли работать здесь.
Отделение, в котором работал Шейд в ночную смену, было большим, а он разгрузил только одну фуру. Впрочем, до утра было еще далеко: смена кончалась в восемь. Работа шла скоро, с музыкой было не так скучно — Шейд сунул в ухо наушник, телефон лежал в кармане. Правда, голова еще немного побаливала после вчерашней ночки. Когда друзья рассказали ему, что он натворил в клубе, Шейд был удивлен, но поверил, потому что такое поведение вполне было ему присуще. Оптимист по жизни, он относился ко всему очень просто, в разных ситуациях не заморачиваясь по мелочам, тем самым экономя себе кучу времени и сохраняя в целостности свои нервы. Благодаря такому вот отношению к жизни Шейд прослыл душой любой компании, отзывчивым человеком с веселым характером и хорошим другом. У него не было недостатка ни в друзьях, ни в претендентах на роль спутника или спутницу жизни. Да, геям, которых в таком большом мегаполисе, как Нью-Йорк, было предостаточно, он очень нравился, хотя сам Шейд никогда не испытывал сексуального интереса к парням. Девушек любил. Но тогда в клубе… Что ж, и в любое другое время, хотя бы ради заключенного пари, он вполне мог подойти и поцеловать этого парня, который, судя по всему, являлся сыном какой-нибудь крутой шишки. Одетый с иголочки, с самоуверенным выражением лица и ледяным презрением в глазах. Шейд часто таких видел: они смотрят на простых людей среднего трудового класса как на грязь под ногами. Но он не испытывал к ним ненависти, как и не сетовал на несправедливость жизни. Кому-то одно, кому-то другое. Какая разница? Человек, сколько ему ни дашь, всем будет недоволен.
Он все еще помнил взгляд серых глаз. Когда он танцевал и ощущал на себе сотни этих взглядов, ему было как никогда хорошо, ведь Шейд привык быть в центре внимания своих друзей и девушек. Но так, как на него смотрел этот парень, не смотрел еще никто. Как будто хотел съесть… Наверное, гей. Точно гей. Шальная идея стукнула в пьяную голову, и Шейд решил ее осуществить. Алкогольные пары сделали свое дело. Тот поцелуй мужчина и сейчас помнил. Словно… поцеловал снежную королеву, честное слово. Дыхание того парня было свежим и холодным, как морозный день.
Что было дальше, Шейд не помнил, но, кажется, он больше не видел в тот вечер этого странного человека.
Какой-то шорох послышался за горой нагроможденных друг на друга коробок, и Шейд вытащил из уха наушник, насторожившись. Может, собака забежала?
Он обошел ряды коробок, но нигде никого не было. Вытащив из фуры еще один тяжелый ящик, мужчина понес его к тому ряду, что начал обставлять только что. В этот момент мурашки пробежали по шее, сильное желание обернуться застало врасплох. Положив ящик, Шейд резко повернулся назад.
Позади него стоял тот самый парень из клуба. Только сегодня одет он был немного иначе: черные брюки, темно-красная рубашка без галстука была расстегнута на несколько пуговиц сверху, обнажая хрупкие ключицы. Поверх рубашки черное длинное пальто из дорогой английской шерсти. И начищенные до блеска туфли. Длинные волосы на этот раз были собраны в хвост.
На вид Шейд дал бы ему не больше двадцати. Ну точно, молодой еще парнишка.
— Привет, — удивленно произнес Шейд, растерявшись на пару мгновений.
— Доброй ночи, — отозвался парень, сверкнув белоснежной улыбкой. Показалось Шейду или нет, но он увидел маленькие клыки… — Работаешь, Шейд?
— Ты знаешь, как меня зовут?
— Знаю. — Незнакомец ухмыльнулся, подходя ближе и вытаскивая руки из карманов пальто. Снял тонкие перчатки из кожи и положил их в карман.
— Тогда будет справедливо, если я узнаю твое имя, разве нет? — предположил Шейд.
— Хочешь узнать мое имя? — Парень чему-то улыбнулся, серые глаза внимательно смотрели на него.
— Было бы неплохо, — осторожно кивнул Шейд, так же внимательно следя за ним.
От таких людей ждать можно чего угодно. Он, конечно, сталкивался с настойчивыми геями, которые с первого раза слово «нет» не понимали, но тут дело осложнялось еще и тем, что этому, похоже, нельзя было просто отказать. От него веяло роскошью и властью, было ясно, что он не привык к отказам.
— Я скажу, как меня зовут, если ты поцелуешь, — усмехнулся парень.
— Ох… — Шейд так и знал. Сняв свои рабочие перчатки, мужчина кинул их на коробку, которую только что положил. — Послушай, эм… Я не гей, понимаешь? Тогда в клубе… это случайно вышло.
— Знаешь, как сказал один небезызвестный мультипликационный персонаж, случайности не случайны, конфетка, — оскалился парень, внезапно оказываясь так близко, что Шейд мог разглядеть каждую серебристую песчинку в его холодных серых глазах.
Мужчина не успел ничего ответить, потому что парень накрыл его губы ледяным поцелуем, промораживающим до самых костей. Ноги от него подгибались, тело становилось безвольным, как у куклы, дышать было невозможно, воздуха не хватало и… в то же время жар интенсивно приливал к животу. Шейд обнаружил, что его прижали к стене из ящиков, заключив в кольцо рук. Этот странный человек взялся за края коробок по обе стороны от его головы, словно отрезая путь к отступлению. Холодный язык у него во рту был по-хозяйски властным и настойчивым. Такому не скажешь «нет».