Я ничего не делала он всё делал сам. Задрал платье, раздвинул ноги, а я просто отдавалась, как девчонка, сдавая позиции.
Он стянул широкие лямки платья и осыпал плечи поцелуями. Стиснув зубы, томно простонала, подливая масла в бензин.
— Ты такая сладкая, Клэр, — хриплая фраза Криса меня словно отрезвила, и я, схватив его за горло, останавливаю порыв. Так говорил только один человек.
Он тяжело дышал, а я вся дрожала от переизбытка ощущений. Он обхватил моё запястье и снова наклонился ко мне, но я сжала его шею сильней. Его мутный взгляд останавливается на мне в паре сантиметров от моего лица.
— Хватит сопротивляться, — промычал Кристиан, а я отрицательно покачала головой.
— Нет.
— Ну, тебе же понравилось, — он хныкал как ребёнок, которому не дали конфету, которую он так хотел. И я, наконец, начала понимать, что он и есть ребенок, мой студент и то, что сейчас происходит ужасно.
— Уходи, Крис, уходи! — отпустив его шею, рявкнула я, а он отошел на шаг. На его лице было удивление. — Пожалуйста, уйди. Если ты ещё раз предпримешь что-то подобное... — я спрыгнула с высокого комода и отошла на безопасное расстояние, стянув платье, — Мне придётся сообщить об этом. Не доводи до греха, Крис, пожалуйста.
— Ты уже довела меня до греха, — разведя руками, хмыкнул парень, — Я словно заведенный. Я хочу тебя так сильно, что внутри всё в узел скручивается. Черт, Клэр, один раз, пожалуйста, — протянув руки ко мне, промычал парень.
— Ты себя слышишь? Мы с тобой не товарищи или друзья по парте! Мы с тобой в других отношениях! Ты мой студент! — закричала я, а он закатил глаза.
— Да плевать мне на университет! — выкрикнул парень, а я аж вздрогнула, — Если тебе так принципиально то, я могу перевестись, забрать документы из университета! Пожалуйста, Клэр.
— Нет! Ничего не будет! Уходи, уходи! — я не кричала, а умоляла. Умоляла потому что, сама сомневалась в самой себе. Если Кэмерон узнает нам кранты. — Все очень сложно ты не понимаешь! Уходи и не возвращайся.
— И что ты сделаешь? Настучишь на меня в ректорат? — печально посмотрел на меня Крис.
— Я сообщу твоим родителям. Я думаю, что они больше напугают тебя, нежели ректорат, — выпалила я на одном дыхании, а он аж выпучил глаза.
— Ты не сделаешь этого.
— Сделаю, если ты не прекратишь, — буркнула я, а он провел ладонью по волосам.
— Хорошо, как прикажете, госпожа Куратор, — фыркнул он и рывком открыл дверь. Крис напоследок обернулся и громко хлопнув дверью, покинул мою квартиру.
Я от громкого хлопка аж подпрыгнула, обняла себя руками и подошла к двери. Щелкнув замком, немного расслабилась, но не достаточно.
Я приняла единственное правильное решение за сегодня — пойти спать. Завтра на трезвую голову подумаю обо всем, но не сейчас.
Глава 10. Одиночество
Кристиан
Самые родные и дорогие люди для ребенка — это родители. Но не в моём случае. Я испытывал ненависть к ним, но не терял связь между словами отец-сын, мать-сын. Принимал это лишь как должное. Для меня самый близкий человек был мой дед, который и заменил мне отца. Тяжело жить, когда ты, по сути, ненавистное чадо, которое лишь портит жизнь своим родителям.
Всё началось двадцать четыре года назад...
Беременность для матери и отца была неожиданностью. Я родился только потому, что дед настоял. Мать билась в истерике, когда её закрыли в поместье и практически насильно заставили жить там девять месяцев под замком. После родов началась затяжная депрессия, которая отступала под тонной психотропных таблеток.
Все было по приказу отца, которому не мог отказать двадцатипятилетний сынок Кэмерон. Он сильно зависел от денег деда, а мать ненавидела их всех. Я рос под присмотром деда, пока мать строила свой бьюти бизнес, а отец шел по карьерной лестнице.
Я был лишь припиской, хвостиком, щенком Эндрюс.
Жил с дедом отдельно и даже окончил школу хорошистом, но моему отцу всегда было мало. То мой рисунок в шесть лет не был идеален, то я создал шедевр из маминого платья и выхватил такой словесный запал, что до сих пор помню, как родная мать назвала «выродком, не любимым сыном, позором».
Когда такое слышит подросток под бой гормонов, крыша слетает конкретно. Я ненавидел этих двух людей, которые строили из себя идеальных родителей на публике, а в жизни просто были сами по себе. Мать со своими тараканами, отец со своими загонами.
До восемнадцати жил с дедом, не смог жить с чужими для меня людьми. А потом... наступило отрицание.
Смерть деда всколыхнула меня на сто восемьдесят градусов. Убила во мне что-то, чего я не могу добиться по сей день. Любви. Конечно, я получил все, что имел дед, но оно было мне не нужно... я хотел обратно горячо любимого дедушку обратно. Ни отец, ни мать даже слезы не проронили на похоронах, а я навзрыд рыдал сидя у деревянного гроба с дедом. Меня оттаскивали силком.