— Передай им обоим, чтобы не пытались связываться со мной. Мне нужно время, а сколько я не знаю. Пока что, не готов решать сердечные вопросы. Я должен выполнить обещание дедушке. Я должен получить этот чертов диплом и тогда, я подумаю обо всем, — пробормотал парень, а я лишь кивнул ему. Возможно, так будет правильно.
— Не делай глупостей. Если захочется почудить, позови меня, — усмехнулся я, — Если будет совсем тошно, приходи. Еве ты нравишься, ты знаешь, где мы живем. Приходи в любое время, понял!?
— Понял, — отсалютовал он, мне выдавив улыбку.
— Ну, вот и отлично, — приоткрыв двери номера, ответил я, — Езжай домой, нечего тебе здесь делать.
Крис мне кивнул и схватил сумку. Мы вышли с ним вместе, он пошёл сдавать ключи, а я пошел к машине, где меня ждали двое.
Усевшись в машину, на меня уставились две пары глаза.
— Ну? — выпалил Питер.
— Ему нужно время. Он придет сам, но нужно время. Просил не связываться с ним, — заведя мотор, буркнул я, нахмурив брови.
Крис вернулся к машине и прям перед нами проехал сигналя. Я кивнул ему и в машине наступила гробовая тишина.
— Что дальше? — тихо спросил Джон.
— Теперь нужно сказать Клэр об этом, — вздохнув, сказал и сжал руль машины. — Это будет очень сложно.
— Да уж, сказать о том, что её снова бросил человек, которого она любит? Зашибись, — проворчал Джон, откинув голову на подголовник.
Глава 26. Изменения в жизни
Клэр
Потерять любимого человека это как потерять часть себя. Оторвать кусок себя, и от этой боли не поможет никакое обезболивающее. Никакое лекарство не поможет от душевной раны. Как я ошибалась, когда думала, что смогу пережить это... снова.
После суда через неделю мне предложили вернуться в университет, но я отказалась. Не смогу вернуться туда. Не смогу, пока он там. Это слишком тяжело.
Я уехала в конце марта к отцу и уже три месяца живу здесь. Гвен и Майя очень рады, что я здесь, а отец поддерживает, как может. Две недели мой телефон разрывался, а потом замолк. Все резко замолчали. Возможно, отец связался с Джоном и сообщил где я, а может быть они решили, что так будет лучше? Не знаю. Но сегодняшний день был такой же, как и последние... мрачные, грустные. Я часто сидела у озера и смотрела вдаль. Начала задумываться о том, чтобы переехать. Бросить всех и уехать. Не могу, не хочу, слишком больно. Снова.
Даже жаркое июньское солнце не прогревало это холодное место. Воздух пробивало чистотой, а тишина была замечательная. Иногда я даже слышала свои мысли. Слезы закончились ещё в апреле, а душевная дыра не затягивалась. Я понимала, что сама виновата во всем. Виновата в этой лжи и ситуации, в которую попала.
Я была в полной заднице и понятия не имела что делать дальше. Те ночи, в этом доме были безумные... настолько безумные, что я напрочь забыла о контрацепции. И вот сейчас, я сижу в дремучем лесу, одна, беременная и без смысла жизни. Всё стало слишком круто и опасно. Я влипла по полной. Сама твердила Еве, что им ещё рано, но сама вляпалась по полной. О беременности я узнала в мае, когда начала постепенно вылезать из своего кокона и поняла, что со мной что-то не то. Я сказала о своем положении отцу, мачехе и сестре. И всё. Чужие люди стали роднее близких. Я облажалась. Винила себя во всём. В том, что Крис всё узнал вот так, в том, что так сильно хотела близости с ним и напрочь забыла о контрацепции.
Моя жизнь катилась на самое дно. Я ненароком вспомнила Еву и глухо усмехнулась, укутываясь в плед сильнее. Из-за моего увлечения озером и его тишиной, отец соорудил мне здесь «место раздумий». Стол, пару кресел и на выходе из дома всегда лежали подушка и плед.
Я бередила рану социальными сетями. Смотрела ленту и наблюдала за фотографиями Криса. И не на одной не было Питера. Но за то были те, кого я считала близкими, семьей. Адам, Джон, Ева и Сэм пестрили физиономиями в его социальных сетях. Считала ли я их предателями? Нет. Они не моя собственность.
После той пощечины я не разговаривала с братом. В тот вечер Адам приехал и сообщил, что Крису надо подумать. И я приняла это ударом. Таким ударом, что земля ушла из-под ног. Я замкнулась, перестала говорить, как тогда двадцать лет назад. Не хотелось ничего...
Из-за беременности, Гвен и отец приставали ко мне с едой, чаем, витаминами и сном. Опекали, как дите. А кем я была? Вроде взрослая? Вроде.
Любовь — это боль. Отец не ошибся. После осознания того, что я беременна и, причем так глупо и безответственно, я поняла, что нужно собирать себя и маленькими шажками передвигаться. Не унывать и держаться на плаву.
Обновив ленту Криса, я увидела фотографию, которую он выложил две минуты назад. Темно синяя мантия, в одной руке диплом, в другой шапочка в тон мантии. Описание вызвало улыбку на моём лице «чертов диплом». Следующая фотография была уже стандартом. Слева Джон, посередине Крис, справа Адам. Два широкоплечих бугая и жилистый Крис смотрелись смешно. Но ростом никто не отличался. Я провела пальцем по фотографии и шмыгнула носом.