Я снова смотрю на нее. На ее сочных губах красная помада, и я пристально смотрю на них, представляя, как они скользят по моему члену, как она стонет от удовольствия, когда я вхожу до самого конца. Как ее киска мокнет только от того, что она отсасывает мне.
Мой член дернулся. Да, это мне больше нравится. Никакого эмоционального дерьма, затмевающего мой разум, а простая жесткая похоть. Эта власть, которая есть у нее надо мной, только физическая. Так должно быть.
Мое сердце больше не знает, как любить.
Я пробираюсь сквозь толпу к ней. Ее окружают деловые типы, группа стариков, внимающих каждому ее слову и похотливо ее разглядывающих.
– …мы можем обещать вам…Вон! – ее лицо озарилось, когда она увидела меня.
– Привет, детка, – я обнимаю ее за талию и ухмыляюсь тем парням. – Извините, но мне нужно украсть ее на минутку.
Я увожу Келли прочь до того, как у кого-нибудь появится шанс возразить.
– Что происходит? – она спрашивает меня, семеня на каблуках, чтобы угнаться за мной.
Я веду ее вверх по лестнице на противоположную сторону мезонина. Здесь спокойнее вдали от толпы, с видом на актовый зал.
– Вот, что происходит, – я толкаю ее на балкон, наслаждаясь вкусом ее сочного рта. Она со стоном поддается мне.
Мой член стал тверже.
Я немного отстранился. Она улыбнулась.
– Эй, – мягко говорит она, проведя руками по лацканам моего смокинга. – Ты прекрасно выглядишь.
– А ты выглядишь чертовски привлекательно, – я схватил ее за талию, затянутую в красный шелк, словно в сексуальную подарочную упаковку. Мои руки скользнули ниже, по великолепному изгибу ее задницы. – Ты сделала то, что я тебе сказал? – бормочу я.
– Никаких трусиков? – взгляд Келли становится дразнящим. – Может быть, да. Может, нет. Тебе придется узнать это позже, – подмигнув, говорит она.
Позже? К черту это. Я в дюйме от ее голой дрожащей киски, и я ни за что не отпущу ее, не проникнув в нее глубоко и не доведя ее до сумасшествия.
Келли не подозревает, что творится у меня в штанах. Она поворачивается, чтобы осмотреть зал.
– Все идет замечательно, ты так не думаешь? Мы уже собрали так много денег на благотворительность, хотя аукцион еще не начался.
– Ты проделала большую работу, – я приблизился к ней сзади, обняв ее за талию.
– Не я. Я просто говорила им, что делать и вуаля! Все идеально, – я усмехнулся. – Наслаждаешься видом сверху?
– Определенно.
Не она одна. С Келли, прижавшейся затылком к моей груди, для меня открывался первоклассный вид на ее декольте. Ее груди упирались в шелк, требуя освобождения. Ее упругие соски оставались заключенными в оковы ткани.
Позже, сегодня вечером, я буду сосать их, пока она не закричит. А сейчас мне придется сделать что-то более осторожное.
Я просунул руку между нами, чтобы расстегнуть ремень.
Келли счастливо вздохнула. Она все еще смотрела концерт, не подозревая о моих мерзких планах.
– Это ужасно, что мне нравится быть главной? Я все еще нервничаю из-за компании, но это прекрасно, что люди уважают меня за изменения. Когда я прихожу на встречу, они все уделяют внимание… а не приказывают мне сделать им кофе, – говорит она.
– Я думал, тебе нравится выполнять приказы, – бормочу я, расстегивая молнию. Мой член выпрямляется, желающий забраться в нее прямо сейчас.
– Это другое, – шепчет она. – Они всегда в удовольствие.
– Как насчет того, что я дам тебе приказ прямо сейчас? – мягко говорю я ей.
– Держись за балкон и не издавай ни одного гребанного звука.
Дыхание Келли участилось. Тело напряглось.
– Вон? – она пытается повернуть голову, чтобы посмотреть на меня, но я отворачиваю ее, заставляя смотреть в зал.
– Не волнуйся, детка, – я скольжу рукой по ее юбке, поднимаясь по шелковистым бедрам. – Балкон скрывает нас. Они не смогут ничего увидеть.
Я поместил руку между ее бедер, и, черт, она сказала мне правду.
Голая и мокрая и готовая для меня.
– Никто не узнает, что я собираюсь оттрахать тебя глубоко прямо сейчас, – шепчу я.
– Пока ты не закричишь. Думаю, ты сможешь для меня быть тихой, детка?
Келли задрожала, когда я провел по ее скользкому чувствительному клитору.
– Да, – выдохнула она. – Я могу быть тихой.
Она выставила свой зад, потираясь о мой ствол, и, черт побери, я бы оттрахал ее сейчас, даже если бы все присутствующие в зале смотрели на нас.