— Ты малоумный, — резко вспылил Никар. — Какие ошибки?
— Я помню, как старшие повторяли слова нашего генетического отца, сказанные им на последнем собрании Легиона, и там было то, что теперь меняется. Он сказал, что "нас никогда не омывал свет Императора". Теперь омыл. Я в это верю, потому что видел золотой свет, исходящий из-за спины инквизитора, словно свет восходящего солнца, и это было тем, чего мне, чего нам, всегда не хватало, чтобы держаться во тьме и выполнять своё дело.
Никар рассмеялся, от чего у него заболели рёбра и рука. Как будто ему мало было фанатиков у Мрачной Резни, такой же появился с другой стороны. К тому же мальчишка рассуждал о вещах, которые не знал и не прочувствовал на себе. Почему ему стоило даже думать об этом? Никар даже задумался, а не лучше ли было дать демону подчинить всех этих идиотов, но нет, демон был хуже любого фанатика. Повелитель Ночи отвернулся и закрыл глаза, надеясь, что если не будет отвечать, идиот уйдёт и оставит его в покое.
— Фларин Максимус осмотрит тебя, — продолжил Тлен, поняв, что оскорблений больше не будет, — и восстановит способность ходить. Если не выйдет с помощью хирургии, то с помощью аугметики. Как только ты поправишься, будешь свободен решать уйти или остаться. Если уйдёшь, я дам тебе такую возможность вместе с отремонтированной броней и боеприпасами. Если останешься, твой опыт пригодится на позиции капитана. Как бы то ни было, я не убью брата, но помни, что все, кто пытались убить меня, мертвы.
О, Никар помнил, потому никогда не сталкивался с дурачком напрямую. Слишком уж много случайных неприятностей случалось с теми, кто придурка задевал. Однако один вопрос всё-таки был интересен.
— Меня отпустишь, а как насчёт моих бойцов? — Никар повернул голову обратно к провидцу, который стоял на том же месте и, кажется, даже не пошевелился с тех пор, как заговорил.
— Они не спасали мне жизнь.
Щенок, кажется, отрастил зубки, потому после короткого обдумывания перспектив Никар согласно кивнул. Одному ему пришлось бы добираться внутрь аномалии Гадекс и искать там подходящую банду, а перспектива сражаться в одной компании с умалишенными фанатиками и безумными берсерками ему претила, потому выбор был такой себе.
— Я подумаю, — ответил Повелитель Ночи, хотя уже знал, что согласится.
XCI
Собрание в полутёмном реклюзиаме "Непрощенного Слепца" не было ни большим, ни гласным широкому кругу боевых братьев ордена, и присутствовали на нём, кроме полудюжины расположившихся у стен хранителей тишины во главе с Тленом, только братья Молино, Тарций, Богомол, Микель, Игнар, Доримед, Раин и Кирьяк. Все те, кто сражался с высшим демоном внутри скитальца, кто выжил, кто знал теперь тайну происхождения Ангелов Ночи. Приглашенные братья ждали в молчании, преклонив колено и опустив головы, будто в молитве.
Первый хранитель взошел на кафедру и снял шлем установив его по левую сторону, а затем звякнул отлитыми из черного металла амулетами в форме совиных когтей по правую сторону, оставив в центре массивную книгу, которая в этот раз останется закрытой. Ни слова не было и не будет написано в ней о том, что он хотел сказать собравшимся в зале в эту ночь.
— У каждого из нас есть тайны, — начал он негромко, но аккустика зала помогла донести его слова до каждого внутри. — У каждого на душе или сердце может лежать тяжелый груз. Одни из них касаются нас лично. Другие конкретных окружающих. Третьи всех близких. Вы узнали одну такую, что касается всех нас, и я взамен раскрою вам другую, а что делать дальше каждый из вас решит сам.
Коленопреклонные братья слушали молча. Некоторые в напряжении, кто-то спокойно, один равнодушно, но все ждали продолжения, главных слов, главного предложения или предостережения ради которого их тут собрали вскоре после возвращения на флагман, не дав ни словом перекинуться с остальными членами ордена.
— Хранители тишины названы так не потому, что больше молчат, чем говорят, и не потому, что говорят тихо. Это название пришло ко мне тогда, когда я понял, что нельзя говорить о некоторых вещах всем, потому что не все могут их понять, прочувствовать, принять. Вы приняли большую тайну, прочувствовали её, потому меньшую принять будет легче, — закончил подводку Тлен, опустив взгляд на книгу на мгновение, а затем вновь вернув его на братьев перед собой. — У каждого из хранителей тишины память о том, когда они были частью Восьмого Легиона, осталась нетронутой, и каждый из них несёт тяжкое бремя грехов, совершенных в то время вместе с проклятием, даром нашего генетического отца, Конрада Кёрза. У меня это предвидение смерти. Глядя на вас я вижу где и как вы умрёте. Духи убитых Нарасином подсказывают ему откуда исходит опасность и помогают убивать тех, чьи духи пополнят сонм за его плечами. Авелан видит огонь душ, горящий в каждом из нас, даже сквозь преграды стен, и может сказать как скоро это пламя угаснет. У других свои проявления, но суть их одна, и о ней лучше молчать, потому что в любой другой культуре это сочтут отклонением, ведьмовством или чем-то более худшим, более опасным. За такое убивают и начинают войны, но мы нужны Императору такими, чтобы выполнять свой долг, и хранение тайн тоже является частью нашего долга.