"Но ты не так силён, как твой отец", сладкий голос, сулящий все удовольствия в мире и почитание последователей вместе со страхом и благоговением врагов, раздался в мыслях Ноа, а затем образы Повелителей Ночи, которые склонились перед Принцем Удовольствий, промелькнули перед его внутренним взором. Прекрасные и ужасные лица в роскошных доспехах и с самым лучшим оружием сражались на бесчисленных полях боя, нанося и получая раны так, словно художники, делающие мазки по полотну плоти, чтобы создать великолепную картину вечного праздника жизни. Капитан представил себя там, купающегося в крови врагов и восхищении братьев, а затем картина исчезла и вернулась реальность, в которой он стоял перед дредноутом, под ногой которого красивый меч вонзился в призрачную кость мира-корабля эльдар, пленив могучего демона внутри жалкой плоти.
Ноа ощутил страстное желание коснуться меча вновь, освободить его, получить себе эту силу, но, сделав первое движение пальцами, сдержал себя огромным усилием воли и отступил на шаг назад, чтобы убраться подальше от этого соблазна.
— Не тот, — констатировал булькающий голос дредноута. — Сын, познавший слёзы об утраченном, не ты, Ноа.
Одновременно отвращение и сожаление штурмовой капитан никогда не испытывал, но сейчас испытал их вместе с ревностью и гневом, порождёнными тем, что выбрали не его. А в следующий миг пришла ясность, рождённая словами Тлена, которые тот произнёс перед началом миссии и которые Ноа, включив вокс отделения, тихо повторил для боевых братьев: "Опасайтесь того, что предлагает лёгкий путь. Полученное даром порождает алчность и жажду, сжигающие даже самый могучий дух сладкими посулами закономерности. Только заработанное собственным трудом имеет ценность и растит в вас частицу света Императора. Помните об этом всегда и идите во тьме к свету."
— Следующий, — дредноут поманил Экзилуса, и капитан отошел в сторону.
Теперь оставалось лишь верить в то, что никто из них не окажется тем самым "познавшим слёзы", ибо освободись демон сейчас, Ноа собирался сражаться и исполнить свой долг до конца.
XLVI
Микель следил за плетущейся в хвосте отряда Фиррис, то и дело приостанавливаясь, чтобы та не отставала, но заметно было, что обе женщины за эти несколько часов, прошедших с начала операции, уже заметно устали. Ангелика внешне держалась, но тоже шла с трудом, потому нужно было что-то придумать, чтобы они смогли еще и вернуться после того, как Ангелы Ночи найдут остальных ауксилариев с Имперским Кулаком. Придумка в голову пришла совершенно нереальная, потому что о таком он читал в книжке еще будучи ребёнком, а затем ничего больше не наводило его на мысли о подобном.
В очередной раз замедлившись, чтобы служанка Фларина Максимуса его догнала, сержант Холлстер без предупреждения подхватил женщину на руку и прижал к груди, вызвав у той визг неожиданности.
— Брат Игнар, возьми на руки проводницу, так мы пойдём быстрее, — приказал он через динамики шлема, чтобы и Фиррис поняла в чём смысл манёвра.
— Да, сержант, — с готовностью ответил десантник и поднял служанку Тлена на руки немного другим образом, чем Микель.
Сил возмущаться у дам не оказалось, и отряд действительно начал двигаться быстрее, что радовало.
— Кстати, брат-сержант, тебе не кажется странным, что эти ходячие мертвецы будто знают куда идти, но ходят малыми группами? Откуда они приходят? — вопрос Игнара во внутреннем воксе отделения заставил Микеля задуматься.
Действительно, откуда?
— Вопрос хороший, — согласился сержант, — и требует ответа. Если будет возможность, выясним.
Задавший вопрос боевой брат удовлетворённо кивнул и группа в молчании двигалась дальше, следуя указаниям Ангелики. Технические коридоры вскоре сменились лестницей, а затем более широким палубным переходом, в конце которого, перед развилкой, они нашли изрубленные на части останки троих ауксилариев и одного десантника с проломленным черепом. Рядом с десантником лежал почерневший от воздействия высокой температуры двуручный цепной топор, а кровавые следы и мазки копоти уводили к развилке и поворачивали направо.