— Браво, я думал Савелий из вас мозги выбивает, а вбивает только дисциплину, — ядовито ответил Никар.
— Давай без этого, брат, — произнёс Ноа, нарочно выделив скептицизмом последнее слово. — Каким образом я тебе помогу, когда мы всё еще в меньшинстве?
— А вот это уже верный вопрос, — кивнул одобрительно Никар. — Эта тварь считает, будто сможет подчинить всех наследников Ночного Призрака и мы будем плясать под дудку Властелина Удовольствий. Кретин, каких поискать, но он такой не один, да и среди нас есть те, кто рад поплясать. Ты не помнишь Харабора, потому что это было до тебя, но знай, что мой брат заточил своего капитана после того, как тот продался Хаосу и вознесся, обещав наши души Слаанеш. Я своего брата любил, насколько это можно в отношении такого ублюдка, и считаю, что он поступил правильно. Только у нас нет Цитадели Ночи с её ограничениями на псайкерство, потому придётся убить демона по старинке, как только он освободится. Думаю, изгнание остудит его пыл на какое-то время, а там видно будет.
Необычно долгая и серьёзная тирада для Никара, хотя Ноа никогда не был знаком с ним близко настолько, чтобы вести долгие беседы, а потому с трудом мог судить о склонностях собеседника. Тем не менее, в сердце появилась надежда, что у них получится избежать уничтожения и разобраться с врагом ордена, который имел отвратительные планы на него самого и его братьев. Вопрос был лишь в том, какое место в этом будет отведено Никару, мяснику многих тысяч, который наслаждается чужими страданиями в худших традициях мёртвого Легиона. Предпочтительнее было убить его, но сделать это могло быть крайне сложно в таких обстоятельствах и штурмовой капитан был уверен, что ему в этом понадобится серьёзная помощь. Возможно, выживший Имперский Кулак сможет отыскать его братьев и привести подмогу. Это было бы идеально, но рассчитывать пока стоило лишь на себя.
— Хорошо, — кивнул Ноа. — Мы тебя поддержим.
— Отлично. Значит, как в старые добрые, — улыбнулся снова Никар и, убрав руку в сторону от рукояти меча, показал на выход.
— После тебя, — качнул головой Ноа, чтобы не подставлять спину.
В амфитеатре в тот же миг послышалось радостное восклицание, которое переросло в скандирование: Свобода! Свобода! Свобода!
Ноа с Никаром, переглянувшись, мгновенно побежали туда.
LVI
Люди напирали стеной и, хотя силовой клинок каждым взмахом уносил несколько жизней, Тлен вынужден был отступать под этой давящей массой, ибо иначе оказался бы погребён под ней.
— Огонь, — потребовал он, и резко ушел назад, давая возможность боевому брату с ручным огнемётом использовать его.
Раскалённый добела прометий в мгновение ока зашипел и поглотил первые ряды человеческих марионеток, которые загорелись и начали падать пачками, поглощаемые беспощадным пламенем. Показалось, что так можно с ними справиться, но уже через пару секунд задние ряды налегли на передние и горящие трупы оказались застланы карабкающимися по ним живыми. Брат с огнемётом дал еще залп, водя из стороны в сторону, чтобы поджечь всех в коридоре, а затем еще один, но это было сродни попытке удержать прилив веником, и десантникам снова пришлось отходить.
— Другие коридоры в нужном нам направлении тоже забиты паразитами, — рапортовал в вокс Торазор.
Тлен соображал быстро, и жестом позвал брата Авелана, вооруженного массивным молотом нестандартного образца, чтобы тот сдерживал натиск марионеток могучими ударами.
— Делимся на полуотделения и ищем путь. Блокируем места, откуда паразиты лезут, — приказал он. — В приоритете добраться до источника сигнала. Вторичная цель, найти пропавших братьев.
Щелчки в воксе оповестили его о том, что приказы приняты. Брат Доннел из отделения Холлстера, забрал своих четырёх бойцов и поспешил искать другие проходы, так что в коридоре осталось лишь восемь хранителей тишины, сдерживающих атакующих, словно бездумные машины, марионеток бруулов.
— Я знаю, что вы чувствуете, братья, — проговорил Тлен уже в вокс своего отделения тихим шелестящим голосом, воспринимая образовавшуюся внутри с приходом скитальца в систему пустоту, как нечто глубоко личное, — и разделяю это чувство с вами. Наш дар, наше проклятье, сейчас кажется мёртвым, но мы прожили с ним слишком долго, чтобы это можно было забыть. Я больше не вижу будущего, не вижу ваших смертей в каждом движении, не вижу того, как плетётся судьба до того, как она свершается, но чувствую нити. Их сплетаем мы даже тогда, когда слепы, как сейчас, и временно это или постоянно, мир для нас навсегда останется таким. Сейчас мы будем сражаться, как делали бы обычно, и будем готовы в любой момент ощутить возвращение дара Императора. Я верю в вас так же, как Он в нас.