Внутри было адски горячо и на короткое мгновение Микелю показалось странным, что он вновь начинает чувствовать, но затем эта мысль была вытеснена долгом. Он должен был убить тварь и продолжал рубить и резать пока меч не вышел наружу, проделав путь через толстую шкуру монстра. Рыцарь потерял счёт времени и слабо представлял сколько это длилось, но, когда вылез из мёртвого тела демонического дракона, его братья стояли на пороге беседки, а обе женщины были живы.
— Отведите меня к Тлену, — попросила Фиррис, чья одежда обратилась в пепел еще тогда, когда она стояла за спиной Микеля, но тело её выглядело нетронутым и это внушало трепет и, вероятно, восхищение.
Сержант Холлстер внезапно ощутил всю боль от перенесённых повреждений, плечи опустились, но он знал, что долг кончается только в смерти, потому глубоко вдохнул, чувствуя, как буквально кричит от боли каждая клетка его тела, как ноют мышцы, горят лёгкие, слезятся глаза и яростно стучат оба сердца, пытаясь удержать его в боевом состоянии, а затем кивнул и жестом показал всем двигаться. Еще одно дело.
LXXXI
Ноа был зол на себя и демона, недоволен собой и тем, что сделал с его отделением Принц Красочной Резни. Каждый из бойцов, которых он отобрал в свою команду, был достойным и отлично тренированным, но встреча с правдой открыла их неприглядные стороны, которые, конечно, были у всех. И теперь второй капитан расплачивался за то, что был слишком уверен в них и в себе, что считал их и себя готовыми. Живыми и на его стороне остались только трое, но выживет ли хоть кто-то в этой мясорубке было неизвестно, потому громила вкладывал в каждый удар всю силу и гнев, орудуя тяжелым двуручником так, словно он был не больше гладия.
Его ранили уже несколько раз, а сам он убил двоих или троих, продвигаясь на правом фланге хранителей тишины, которые на удивление стойко держали линию и сражались будто в ускоренной перемотке. Тех, кто пытался пробежать мимо капитана, сражали выстрелы Богомола, Молино или Тарция, хотя и сами боевые братья были не в лучшем своём состоянии, получив жестокие ранения в предыдущей перестрелке. Ноа понимал, что все они получат еще много ран прежде чем всё закончится, потому атаковал, как учил Савелий, резко и уверенно, оставаясь закрытым для подлых ударов или встречных выпадов, способных его убить.
Внезапно враги перед ним расступились, с радостью и досадой скаля свои искаженные морды на десантника, потому что отсрочили кровопролитие, которые могли совершить своими руками и познать наслаждение ближнего боя, а из-за их спин вперёд выступил дредноут. Или точнее то, во что он превратился под действием варпа и Хранителя Секретов. Мясистое лиловое чудовище со слишком большим лицом на месте саркофага и смесью металла и мышц вместо рук и ног. Вместо силовых когтей теперь были потрескивающие молниями костяные наросты, напоминающие о клешне, и щупальца, и с этим Ноа предстояло сразиться, пока одержимые бросались на хранителей тишины, таким образом избегая огня, который по ним вели Богомол, Тарций и Молино.
Дредноут атаковал без прелюдий, лишь взревев по-звериному яростно, и клешня ударила в пол там, где мгновение назад стоял капитан, раскрошив призрачную кость. В громадину немедленно ударили болты и заряд плазмы, но все выстрелы лишь незначительно повредили сплавленную с металлом плоть, что дредноут этого даже не заметил.
— Оставьте его мне, — потребовал в вокс Ноа, говоря так громко, как мог, чтобы даже без вокса его услышали, и принял на свой двуручный меч удар другой руки врага.
Удар оказался настолько тяжелым, что капитан едва не присел под его давлением, а силовое поле меча ярко вспыхнуло и металл затрещал, будто вот-вот готов был сломаться. Ноа понял, что еще одно такое парирование, и он останется без оружия, потому поспешил в сторону от основного сражения, где было больше пространства для манёвра, и заодно припомнил, что сзади броня у дредноута слабее. Значит, нужно было как-то попасть гиганту за спину. Проблема была лишь в том, что в своей броне третьей марки второй капитан не был ни быстрым, ни ловким. Он встречал врага лицом к лицу, как и дредноут, и в силе сейчас явно проигрывал. В сущности, и в скорости он тоже проигрывал, потому что шаг махины был куда шире и одержимый древний уже догнал его. Савелий в такой ситуации рекомендовал отступать, но отступать сейчас было нельзя.