На лице Аглоу отразилось сомнение.
– Так не должно быть. Это очень плохо, что вы делали с этим пареньком, – сказал Аглоу, хмурясь и неловко переступая с ноги на ногу. – И я не хочу иметь к этому отношение.
Лежавшая рядом с Тристаном Федра разразилась громким смехом, но потом торопливо прикрыла рот руками. Тристан бросил на нее мрачный взгляд.
– Подожди, Аглоу. – Он выскочил из кровати, поспешно всунул руки в рукава халата, запахнулся. – И ты успокойся, – сказал он, обернувшись к Федре. – Не выглядывай из-под простыни, пока я не вернусь. Хорошо?
Она ухмыльнулась и плотнее обернулась простыней и одеялом.
– Я все понял. Не нужно ничего мне объяснять! – сказал Аглоу и, тяжело ступая, направился к двери.
Тристан ткнул пальцем в направлении Федры:
– Ты. Будешь. Вести. Себя. Тихо.
Хлопнув дверью, он вышел в коридор.
Через четверть часа, потребовавшиеся для того, чтобы смягчить сердце Аглоу, Тристан вернулся.
– Я очень сержусь на тебя, – сказал он, хлопнув дверью. – Таким поведением ты можешь запятнать свою репутацию.
Федра посмотрела на него и усмехнулась.
– Ерунда, – сказала она. – И ты знаешь это. Ты всегда сможешь убедить его в том, что я просто неверная жена, жадная до постельных утех, которая решила немного попроказничать за спиной своего мужа.
Тристан почувствовал, как к его лицу прилила кровь. Собственно говоря, именно это он и сказал Англоу, и тот, пуританин и святоша в душе, поверил, что с ним была женщина, и немного успокоился. За долгие годы Тристан успел уже так сильно привязаться к этому слуге, что ни за что на свете не захотел бы с ним расстаться.
Федре показалось, что Тристан хочет о чем-то спросить ее, но по какой-то причине не может этого сделать.
– Что такое?
Тристан задумчиво смотрел на нее, и она уже пожалела, что задала ему этот вопрос.
– Федра, кто это был? – наконец прошептал он. – Можешь сказать мне?
Она повернулась к Тристану, заглянула в его темные, магнетические глаза, потом ее взгляд скользнул по его полным чувственным губам.
– Я понимаю… Тебе хочется знать, кто был моим первым любовником. – Федра с трудом выговорила слово «любовник», от него веяло холодом.
Тристан прижал ее руку к своей щеке.
– В конце концов, для меня это не имеет значения, Фе.
Она с упреком посмотрела на него.
– Ты говоришь неправду, Тристан, – пробормотала она. – Но я доверяю тебе. Правда. Возможно, это глупо, но я действительно думаю, что ты поймешь.
– Не говори загадками, Фе.
Федра на мгновение задумалась. Если Тристан захочет разрушить ее жизнь, то у него уже есть для этого масса возможностей.
– Его звали Эдвард, – заговорила она, глядя на Тристана. – Я не стану называть тебе его фамилию, так как все это дела давно минувших дней.
Он провел рукой по прядке волос, прилипшей к ее виску.
Федра продолжила:
– Я рассказываю тебе свою историю не потому, что ты попросил меня об этом, а потому, что мне самой хотелось рассказать тебе. Ты говорил, Тристан, что я не доверяю себе. И, возможно, так оно и есть.
– Хорошо. Продолжай. – Он сжал ее руку.
Федра кивнула, закрыла глаза и заставила себя вернуться в прошлое. Тот год запечатлелся в ее памяти так же хорошо, как выгравированная на надгробном камне надпись.
– Эдвард приехал в Брайервуд на лето. Он был знакомым Тони по Оксфорду.
– Значит, ты хорошо знала его?
– Нет, но я нашла его очень привлекательным, – призналась Федра. – Надо сказать, что я была странной девочкой. Я скучала и предпочитала книги обществу людей. Тони и Эдвард с такой страстью говорили о вещах, которые меня интересовали, – об истории, философии, о политике. И их разговоры были так не похожи на то, чем жили мама и Фиби.
– Таким образом, ты влюбилась. – Тристан мягко улыбнулся.
Она влюбилась? Нет, теперь Федра не была уверена в этом.
– Я увлеклась им. Глупые юные девушки часто увлекаются красивыми блондинами, – сказала она. – Боюсь, я читала слишком много поэзии. А его внимание льстило мне. К тому же мама и Тони одобрительно относились к нашему общению.
– Возможно, твоя мать надеялась, что он сделает тебе предложение?
Федра отвела глаза.
– Возможно.
– А потом он перестал за тобой ухаживать? – Тристан старался как можно деликатнее приблизиться к сути проблемы. – Мне очень жаль, Фе. Думаю, он был просто дураком. Самая банальная история, как это ни прискорбно.
– Не совсем так. – Она закрыла глаза. – Тони уехал в Лондон, у него были какие-то дела в палате общин. А я вдруг обнаружила, что беременна. Что у меня будет ребенок.
Тристан осторожно прикоснулся пальцами к ее лицу.
– Фе, Тони на два года старше меня. – По голосу Тристана Федра поняла, что ему в голову пришла какая-то идея. – И он уже тогда принимал активное участие в работе палаты общин. Так сколько же… сколько же лет было тебе?
– Пятнадцать, – шепотом ответила она. – Мне тогда только что исполнилось пятнадцать.
Тристан сел в кровати и повернулся в ее сторону.
– А он был уже взрослым мужчиной. – Он провел ладонью по ее щеке. – Бедная девочка!
Федра натянуто улыбнулась.
– Эдвард не был мужчиной, – усмехнулась она. – Он был мелкой душонкой в ладно скроенном костюме. Многие вещи я даже не сразу поняла. Я была слишком наивной, Тристан. Сначала я даже не поняла, что именно сделал он со мной. И чего я лишилась.
– Фе. – Он прижал к ее щекам обе свои ладони и вдруг почувствовал, что она начала сильно дрожать. – Фе, дорогая, он заставил тебя сделать это?
– Нет, – она покачала головой, – я сама позволила ему это. Потому что влюбилась в него. По крайней мере мне так тогда казалось. Отца я к тому времени уже лишилась, Стефан жил в Лондоне, а я… я чувствовала себя очень одиноко, и мне хотелось, чтобы кто-то был рядом со мной.
– Господи! – воскликнул Тристан.
Вздохнув, Федра продолжила:
– Однажды ночью он пробрался ко мне в комнату и сказал, что если я люблю его, то должна это доказать. Я позволила ему сделать то, что он хотел. Он сделал это несколько раз. И… я тоже хотела этого. Я думала, что я хочу этого. Хочу его по крайней мере. Ведь это же не насилие?
– Нет, – процедил он сквозь зубы. – Это просто ягненка оставили рядом с голодным волком. А сколько лет было негодяю?
– Двадцать три, – призналась она.
По лицу Тристана прошла судорога отвращения. Он быстро провел рукой по волосам.
– Вероятно, у твоей матери случился сердечный приступ.
Федра взяла Тристана за руку.
– Мама ничего не знает, – прошептала она. – И ей нельзя говорить об этом. Она никогда ничего не должна узнать.
– Прости, – сухо проговорил он, – но как могло случиться, что она не знает?
– Потому что я ничего не рассказала ей. – Федра вздохнула. – Я была до такой степени глупа, что даже не понимала, что со мной происходило. В конце концов моя гувернантка заметила, что я начала поправляться и округляться.
– И что она сделала?
– Стефан был моим опекуном, это он нанял ее на работу, – тихо сказала Федра. – Она, конечно, пришла в неописуемый ужас, и ей ничего не оставалось, как написать ему письмо и поделиться своими опасениями. Стефан прекрасно понимал, что нет никакого смысла рассказывать все матери. Ее просто хватил бы апоплексический удар.
– Ты была слишком молодой, чтобы выходить замуж, – прошептал потрясенно Тристан.
Она вспыхнула и натянуто улыбнулась.
– К тому времени я была уже на пятом месяце, – сказала Федра. – Приходилось все время затягивать талию… О браке даже не могло быть и речи. Эдвард в это время уже ухаживал за дочерью угольного магната из Нортумберленда, она была гораздо богаче меня. Мама прочитала об их помолвке в колонке светской хроники за завтраком. Она не знала…
В глазах Федры застыла боль. Нетрудно было предположить, что сделал после этого лорд Нэш, если принять во внимание его характер.
– Нэш убил его? – задал вопрос Тристан. Федра обхватила себя руками за плечи.
– Не совсем, – прошептала она. – Я попросила Стефана ничего не делать ему, потому что я все еще любила Эдварда. Вернее, я думала, что люблю его. Смешно, да?