Наконец Тристан оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо своими магнетическими глазами. Федра содрогнулась от этого взгляда.
– Разве ты не видишь, Федра, – тихо проговорил он, – что я очень хорошо понимаю, чего я хочу?
Она отвернулась в сторону, не зная, что ответить ему. Она не доверяла и своим собственным чувствам. Тристан слегка тряхнул ее за плечо.
– Неужели ты думаешь, Фе, что меня заботит мой титул? В этом я вижу лишь одно преимущество – твоему брату будет значительно сложнее отказать мне.
Она покачала головой. Федра боялась показать ему, как отчаянно ей хотелось броситься к нему, обнять его и прижаться к его груди.
– Нет, Тристан, из этого ничего не выйдет, – прошептала она, чувствуя, что по ее щекам заструились слезы. – Не выйдет…
– Федра… – Он взял пальцами ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. – Федра, ты любишь меня?
– О! – мягко проговорила она. – О, пожалуйста, Тристан, не заставляй меня отвечать на этот вопрос.
– Фе, это потому, что у тебя не может быть детей? – прошептал он. – Но ты ведь не можешь знать этого наверняка. А чудеса иногда случаются. Я буду любить тебя независимо от того, сможешь ли ты родить мне ребенка или нет.
– Поверь мне, ты захочешь иметь детей, – тихо сказала она. – И если ты действительно меня любишь, Тристан, не дави на меня, не подталкивай меня к тому, о чем мы оба пожалеем.
– Ты просто не хочешь меня! – задыхаясь, воскликнул он, его лицо побледнело. – Да, Фе? В этом дело? А может, дело в том, что моя кровь не слишком благородна для Нортемптонов? Испанцам и цыганам нет места на развесистом генеалогическом древе семьи Нортемптон! Да? Все, что ты чувствовала ко мне, – это лишь похоть, и ничего более? О, я привык к этому! Ну же, скажи мне это, чтобы я по крайней мере…
Она прижала пальцы к его губам.
– Не говори так, – сказала она, чувствуя, как усиливается дрожь в ее руке. – Ты подойдешь для кого угодно. Не нужно говорить об этом, в этом нет смысла.
– А, так ты боишься, что я передумаю и через пару дней переменю свою решение? – В его голосе появился лед.
– Да, я боюсь этого. Правда. – Неожиданно Федра ощутила страшную усталость, ей немедленно захотелось присесть. – И я не хочу быть той причиной, из-за которой ты не сможешь иметь детей. Я не перенесу этого.
Он снова покачал головой:
– Федра, пожалуйста.
Федре хотелось, чтобы Тристан немедленно ушел. Если он будет продолжать настаивать на своем, она может сделать что-нибудь нелепое.
– Иди домой, Тристан, – тихо сказала она. – Поезжай в Уилтшир, я хочу сказать. Уезжай из лондонской грязи в свое поместье и попробуй найти себе какую-нибудь хорошенькую, здоровую девушку с покладистым характером. Ту, которая не будет завлекать тебя в сомнительные авантюры и не заставит тебя рвать волосы у себя на голове.
– О, благодарю тебя, Федра, – холодно сказал он, – за твой мудрый совет.
Она прошла к окну и стала смотреть в сад. Поднявшийся ветер качал ветки деревьев, шевелил листву.
– Тристан, – тихо сказала она, – пока ты не женился, мы могли бы продолжить, если ты хочешь…
– Нет, – поспешно прервал он ее. – Не смей предлагать мне это, Федра. Если ты хочешь быть со мной, выходи за меня замуж. Другого для нас уже не существует.
– Не думаю, что это разумный выход, – прошептала она. – Когда ты поймешь, что тебе предлагает жизнь, ты поблагодаришь меня за мой отказ.
– А если я не захочу принять от жизни что-то другое, что она мне предложит?
Федра покачала головой. Собралась что-то сказать, но потом передумала и решила промолчать.
– Если ты не захочешь… – наконец задумчиво проговорила она, – тогда подожди год. А потом… потом… я не знаю, что будет потом!
– Год? – насмешливо фыркнул он и сунул руку в карман своего сюртука. Шагнул к Федре и положил что-то на подоконник. – Что ж, твой неопределенный ответ будет служить мне некоторым утешением. Фе, я не принадлежу к разряду терпеливых мужчин. А теперь прошу извинить меня, мне нужно идти, чтобы организовать похороны отца.
Она смотрела ему вслед. Теперь у Тристана была походка не ленивого и сытого льва, которая ей так нравилась. Теперь он злился на весь мир, от него исходили флюиды гнева и ярости. Он шагал быстро и уверенно, как человек, принявший решение. И вдруг Федру пронзила мысль, заставившая ее похолодеть. Что, если им руководила не просто похоть и желание достигнуть своего любой ценой? Что, если он сказал ей правду? Может быть, он и в самом деле не станет сожалеть о том, что у них никогда не будет детей? Возможно ли такое? Господи милостивый! Что, если она совершила самую большую ошибку в своей жизни?
Внизу хлопнула входная дверь. Глубоко вздохнув, она опустила голову. И тут Федра увидела это. Вещь, которую она безуспешно пыталась найти.
Она взяла в руки маленькую желтую подвязку с шелковой розочкой, позолоченной лучом солнца. Подвязка когда-то лежала в коробке с ключами, медикаментами и всякой другой мелочью. Федра сейчас припомнила, что она заметила отсутствие этой вещицы в тот день, когда Тристан впервые поцеловал ее.
Именно в тот день она влюбилась в него. С первого взгляда.
Из ее глаз брызнули слезы. С трудом подавив готовые вырваться наружу рыдания, она прошла в спальню и легла на кровать.
Глава 14
Любовь дороже благородства крови
И звона золота.
Награда большая, чем слава.
– Пальму в горшке? – Голос Зантии сделался раздраженным, она капризничала, как ребенок. – Или корзинку с гладиолусами?
– Лучше гладиолусы, – быстро проговорила Федра и подала знак лакею Стефана унести из комнаты пальму. – Они очень подходят по высоте для центра композиции.
Зантия вздохнула, опустилась в кресло и окинула взглядом танцевальный зал, который сейчас больше напоминал поле боя.
– Господи, Фе, и зачем я только затеяла это? – спросила она, кладя руку на свой уже округлившийся живот. – Ноги у меня болят, нервы на пределе. Мне так же трудно устроить этот бал, как поросенку научиться танцевать вальс.
Федра села рядом с ней.
– И спасибо тебе за все, Фе. И за то, что ты согласилась остаться, – тихо добавила она. – Я знаю, ты не очень-то хотела. Но Стефан был рад, что ты решила побывать на балу в этом сезоне.
Наверху, в комнате для гостей, Федра переоделась и привела себя в порядок с помощью Эванс, служанки Зантии. Агнес уехала в Брайервуд шесть недель назад, и теперь Федра сильно по ней скучала. Эти недели растянулись в бесконечную серую череду дней, когда не с кем было даже поговорить, кроме Зоуи. Но так как Зоуи не знала ничего о Присс и о предложении Тристана, тем для разговоров с ней было не так уж и много.
Единственное, что знала Зоуи, так это то, что Федра была отчаянно влюблена. И Федра даже не пыталась скрывать или отрицать это.
– Ваше платье теперь в полном порядке, – сказала служанка, поправляя складки на юбке.
– Спасибо, Эванс, – сказала Федра, подходя к зеркалу.
Когда они с Зоуи покупали это темно-зеленое бальное платье, переливающееся всеми оттенками цвета, от светлого винограда до темного нефрита, ей было необыкновенно радостно и весело. Она испытывала настоящий прилив энтузиазма и вдохновения. Так почему же сейчас это платье совершенно не радовало ее?
Потому, что Тристана не было рядом.
Эванс посмотрела на нее и улыбнулась.
– Вы такая красивая, миледи, – сказала она. – Думаю, вы будете на балу самой красивой женщиной. Я даже уверена в этом. А теперь сидите смирно и не шевелитесь, я доделаю вашу прическу. Я сейчас еще немного приподниму волосы, чтобы было видно вашу длинную изящную шею.
– Спасибо, – сказала Федра, пересев на стул у трюмо.
Через несколько минут в дверь сначала решительно постучали, а затем она открылась и на пороге появилась Зоуи в своем любимом пурпурном бальном платье. Вокруг ее шеи посверкивало аметистовое колье, центральный камень которого по размерам и форме напоминал маленькое куриное яйцо. Ее черные волосы были подняты кверху и украшены длинным страусовым пером темно-малинового цвета.