— Конечно, Бранфорд.
Он сделал глубокий вдох.
— Прости меня, Александра, — сказал Бранфорд. — Я вёл себя с тобой этим вечером самым непростительным образом, и знаю, что в случившемся нет твоей вины. Я должен был понять это сразу, но мои эмоции взяли верх, затмевая здравые мысли. Мне очень жаль, что так вышло, но у меня есть ещё кое-что, о чём я должен сказать.
— Я не думал, — продолжил Бранфорд, запнувшись, — ... должен был знать, но не беспокоился о тебе... о браке. Обращал внимание только на идею, а не на то, что тебе понадобится или, что надо будет делать. Я не воспринимал тебя как женщину, как личность. Думал только о жене, которая может растить моих детей и быть со мной рядом, когда потребуется.
Он сделал вдох.
— Я никогда раньше этого не делал, Александра, — сказал Бранфорд. — И из-за своего эгоизма подвёл тебя полностью. Не научил, не защитил, и не дал возможности тебе научить меня. Я почти не говорил с тобой... почти... кроме наших ночей. Несмотря на то, что это тоже необходимо, и теперь я вижу, что, действительно, важно. Александра, жена моя, не знаю, сможешь ли ты меня простить за сегодняшние поступки. Мои действия были бездумными, и, определённо, напугали тебя до жути. Не хочу, чтобы это снова повторилось, поэтому проведу остаток своих дней, исправляя то, что натворил, если ты мне позволишь. Я не заслуживаю твоего прощения, но, всё же, попрошу его. Если ты поймёшь, что... не выносишь меня, я всё равно о тебе позабочусь. Я не верну тебя в Хадебранд, но увезу далеко отсюда и сделаю так, что ты не будешь страдать. Ты не останешься моей женой, если не хочешь. У тебя есть выбор, Александра.
— Выбор? — спросила я мягко, обдумывая значение этого странного слова. — Нет, я так не думаю.
— Конечно, есть, Александра, — глаза Бранфорда блеснули, когда он посмотрел на меня. — Как я сказал, если ты не хочешь быть моей женой, я увезу тебя куда-нибудь.
— Куда?
— Куда захочешь.
— Мне нигде не приходилось бывать, кроме Хадебранда. Я не знаю никого, и что буду там делать? Это будет хуже, чем... — пришлось остановиться, пока не очень лестные слова не вырвались наружу. — Нет, Бранфорд. Не думаю, что у меня остались варианты после того, как ты увидел меня на той арене.
На несколько секунд Бранфорд задумался, глядя мне в глаза, и размышляя над моими словами. Не выдержав его взгляд, я посмотрела в сторону. Он слегка сжимал мои пальцы.
— Тогда ты сможешь остаться в замке, — мягко сказал Бранфорд. — Я думал, что тебе будет трудно, но если ты хочешь остаться и не быть моей женой, я позабочусь… чтобы с тобой обходились хорошо.
— Ты этого хочешь? — спросила я, и мой голос надломился на последнем слове.
— Нет, Александра, — сказал Бранфорд и потряс головой. — Я хочу, чтобы ты была моей женой. Если согласишься остаться со мной, я клянусь, что сделаю всё, чтобы стать лучше. Не могу сказать, что буду превосходным, потому что далёк от этого, как ты уже знаешь, но клянусь, что буду лучше. Постараюсь, стать хорошим мужем, но мне понадобится твоя помощь, чтобы понять, что надо делать. Я думал, что уже понял, а оказывается — нет.
— Но... что теперь обо мне подумают? — прошептала я.
— Они узнают, кто ответственен, Александра, — сказал Бранфорд, его голос приобретал оттенок злости.
— Мои слова против них? — я вздохнула и отвернулась, вырывая руки из захвата. Бранфорд встал на ноги и на мгновение замер в нерешительности. — Никто мне не поверит.
— Я поверю, — сказал Бранфорд тихо. — Расскажешь мне? Кто это сделал?
Я открыла рот. Говорить против благородных? Как я могла вообще о таком подумать. Но Бранфорд задал мне прямой вопрос, поэтому я не могла не ответить. Последствия были примерно одинаковыми. Или это был ещё один «выбор» в его глазах? Сделав глубокий вдох, я начала говорить:
— Они сказали, что помогут мне с платьем, — начав рассказ, я почувствовала себя идиоткой. — Эти девушки сказали, что все будут одеты так же, и ...
Мой голос затих. Я не знала, что сказать. То, что они сказали мне? Как девушки были в таких же платьях и переоделись позже? Должна ли я была сказать, что они говорили о нём без титула?
— Что случилось? — подтолкнул меня Бранфорд.
— Девушки постучались в двери, — ответила я. — Подумав, что это пришла Ида, я открыла, но там были они.
— Кто, Александра? Как их звали?
— Леди Кимберли и Леди Нелль, — наконец, пробормотала я, почувствовав себя так, будто выговорила отвратительное обвинение, и часть меня хотела закрыться от предстоящего удара. Простолюдины ни в коем случае не обвиняют придворных. Это смертный приговор.