Черт бы побрал эту проклятую поездку!
– Не надо, я тебе сама позвоню. Мы завтра, наверное, уедем из города, не думаю, что мне удастся отвертеться от этой поездки. Если тебе позволят взглянуть на Портли, поцелуй его за меня.
Засыпая, она мысленно подбадривала Портли: «Ты получишь целую банку трески в сливочном соусе в полное свое распоряжение, и я обещаю забыть о том, что ветеринар запретил давать тебе молоко, только не смей умирать».
Глава 10
Еще до того, как они тронулись в путь, поездка не предвещала ничего хорошего.
За завтраком Гай насмешливо сказал:
– Я ожидал, что во время поездки в Низву меня будет сопровождать всего одна хмурая физиономия, а не две.
Клодия воздержалась от замечания по поводу того, что сам он за последнее время отнюдь не выглядел радостным лучиком солнца среди хмурых туч. Они завтракали втроем почти в полном молчании. Гай нервничал, Аннушка, как и следовало ожидать, дулась, а сама она была расстроена мыслями о Портли, но помалкивала, потому что, если начать говорить о Портли, можно расплакаться, а, насколько она понимала, мужчины вроде Гая сочли бы слезы из-за какого-то кота излишней сентиментальностью.
– А ты как думал? – набросилась на отца Аннушка, отрываясь на минуту от колы, которую шумно втягивала через соломинку. – Ей, наверное, не больше, чем мне, хочется, чтобы ее тащили в какую-то пустыню!
Гай нахмурился еще больше.
– Может быть, ты перестанешь хлюпать? И неужели обязательно пить на завтрак эту дрянь?
– Я не люблю ни чай, ни кофе.
– В таком случае выпей апельсинового соку!
– Я-не-люблю-апельсиновый-сок!
У Клодии не было настроения разряжать атмосферу.
– Вы оба намерены продолжать в том же духе? Если так, то скажите сейчас, и я останусь здесь. Мне совсем не хочется целый день находиться в эпицентре третьей мировой войны!
Ее резкий тон ошеломил их обоих.
– Извините, – пробормотал Гай, бросив выразительный взгляд на дочь.
Аннушка ничего не сказала, но по ее лицу было видно, что нелицеприятные высказывания Клодии были для нее большой неожиданностью.
Может быть, им обоим и нужно говорить правду в глаза? Может быть, их следует взять за шиворот и стукнуть лбами?
Голубой «рейнджровер» ждал их перед входом, и тут снова разгорелся спор.
– Ты сядешь впереди, – сказала Клодия, когда они с Аннушкой обе подошли к задней дверце.
– Я хочу сидеть на заднем сиденье.
Гай, который уже сидел в машине, их не слышал.
– Ради Бога, иди и сядь рядом со своим отцом, – прошипела Клодия сквозь зубы.
– Садись с ним сама! Как я смогу спать на переднем сиденье?
Ну, как тебе будет угодно.
Когда они отъехали от отеля, Клодия почувствовала, что Гай время от времени искоса на нее поглядывает.
Наверное, удивляется, что я в таком отвратительном настроении. Ну и пусть. Они меня оба достали.
Бедный Портли. Возможно, он уже умер и его выбросили в специальный контейнер для дохлых животных, как того требуют Санитарно-гигиенические правила.
– Клодия, вы не заболели?
Его голос вернул ее к реальности.
– Нет.
Он снова взглянул на нее.
– Тогда в чем дело?
– Ни в чем! – Ответ прозвучал раздраженно, хотя она этого не хотела. – Со мной все в порядке, – добавила она, стараясь придать голосу бодрое звучание. – Очень приятно уехать из города и ознакомиться со страной.
– Говори за себя, – раздался с заднего сиденья недовольный голос Аннушки. – Здесь ландшафт похож на поверхность луны.
«Все зависит от того, как на него посмотреть, – подумала Клодия. – Если ты из тех, кто любит нежные, радующие глаз красоты природы, то здесь тебя ждет разочарование».
Они уже находились довольно далеко от столицы с ее ухоженными газонами и цветниками, на обильное орошение которых затрачивались огромные деньги.
В пустынной каменистой местности, по которой они проезжали теперь, лишь изредка встречались низкорослые деревца, по виду которых можно было сказать, что они годами испытывали нехватку воды.
– Нигде ни травинки, – продолжала жаловаться Аннушка.
Правда. Но ландшафт был красив суровой, трогательной в своей простоте красотой. На горизонте виднелись темные пурпурпо-серые горы на фоне ярко-синего неба.
– Никогда в жизни не видывала такого противного места, – продолжала Аннушка.
– Если ты будешь продолжать свои причитания, я отвезу тебя прямиком в Низву и обменяю на полдюжины коз.
– Меня бы это не удивило.
– Замолчите! – потеряв терпение, взмолилась Клодия. – Перестаньте цапаться, оба! Я пытаюсь получить удовольствие от поездки.
– Считайте, что мы перестали. – Гай сиял с себя солнцезащитные очки и передал ей. – Протрите их, пожалуйста, я, черт возьми, ничего не могу разглядеть.
Она протерла очки бумажной салфеткой. Когда она передавала очки назад, он попытался взять их, не отрывая взгляда от дороги, и их пальцы соприкоснулись.
Поскольку она была расстроена из-за Портли, прикосновение не вызвало почти никакого трепета.
Может быть, Портли тут ни при чем? Может быть, твоя влюбленность постепенно сходит на нет?
Если бы. Она-то знала, что трепет отступил только из-за мысли о контейнерах с дохлыми кошками. Еще вчера она бы одним глазом любовалась ландшафтом, а другой бы не спускала с его красиво загоревшего предплечья, с его руки на рычаге переключения скоростей и с железобетонного бедра, обтянутого бежевыми хлопчатобумажными брюками. Она бы мечтала о том, чтобы на дороге встретились глубокие рытвины, от тряски по которым она могла бы очутиться у него на коленях. Но поскольку никаких ухабов не было, а сама она была пристегнута ремнем безопасности, то сочла бы, что ей не повезло.
Но сегодня она в оба глаза смотрела на открывающийся ландшафт, и в машине надолго воцарилось молчание. Наконец, когда они свернули налево, на дорогу, поднимающуюся вверх по склону холма, он сказал:
– Вон там, наверху, Низва. – Вдали, словно одинокая свеча среди сухого каменистого пространства, виднелась широкая зеленая полоса.
– Боже мой, да ведь это оазис! – воскликнула Клодия. – Я всегда думала, что оазис – это несколько пальм среди песков.
– Здесь есть довольно большие оазисы. Вода поступает с Хаджарских гор. – Он указал рукой на гряду неровных скалистых гор, которые по мере приближения к ним выглядели все более недоступными. – Отсюда до Низвы рукой подать.
Клодия заметно оживилась и сказала через плечо:
– Разве тебе не интересно, Аннушка, своими глазами увидеть настоящий оазис?
Не получив ответа, она оглянулась и сказала с сожалением:
– Она спит.
– Ну, по крайней мере не ноет, – печально ответил он.
Низва представляла собой еще более крупный оазис, который издали казался затерявшимся среди сухого коричневого моря островом, покрытым пальмовым лесом.
– Этот форт был сооружен около трехсот лет тому назад, – сказал Гай, когда они проезжали мимо массивного сооружения из саманного кирпича с высокой круглой башней. – Местные строили его для защиты от португальских колонизаторов.
Аннушка, видимо, проснулась.
– Эти португальцы, должно быть, были с приветом. Кому нужна эта вонючая дыра?
– А в другой крепости неподалеку отсюда, – продолжал Гай, – имеется специальная темница, на которой написано «Женское исправительное заведение», куда обычно сажают всех строптивых шестнадцатилетних девчонок, чтобы они там поразмыслили на досуге над своими возрастными проблемами.
– Ах, как смешно!
– Думаешь, я шучу? – Он бросил на нее угрожающий взгляд в зеркало заднего вида. – Я, может быть, нанесу визит местному вали и спрошу, нельзя ли арендовать там местечко на полгодика.
– Что еще за «вали»?
– Вали здесь главный начальник. Что-то вроде мэра.
– Иди, иди, нанеси ему визит. Уверена, что он будет в восторге от такой чести и, возможно, даже угостит тебя чашечкой прокисшего козьего молока с печеньем из овечьих глаз.
Оставив без внимания ее слова, Гай припарковал машину на городской площади. В тени большого дерева сидели несколько бородатых мужчин, которые, несомненно, обсуждали достоинства коз, пасущихся здесь же. Транспортный поток на улицах составляли самые разнообразные средства передвижения: от запыленных, нагруженных овцами пикапов «тойота» и старых «мерседесов» до осла с седоком на спине.