Надежда, как яркий луч, озарила душу бедного князя — только на миг!
Не таков князь Шемяка, чтобы уехать из Москвы, не обезопасив себе возвращения!..
Наверное, все его, Васильевы, бояре схвачены и ограблены!
Так всегда делалось; странно было бы, если бы Дмитрий не сделал так…
Он сам, Василий, в подобных случаях всегда поступал так же…
Уже подъезжая к Москве, великий князь из разговора ехавших кругом боярских детей догадался, что старуху мать и княгиню Марью с детьми везут в этом же поезде…
«Успел ли Семён старших укрыть?! — мелькнуло у него в голове. — Он, кажись, останется верен и не выдаст детей… Спаси их, Господи, и помилуй!..»
Великий князь перекрестился.
А слёзы всё текли и текли по его бледным, впалым щекам…
Подъехали к московским рогаткам.
Толпа народа стоит по дороге.
Василий приподнялся в санях, чтобы хорошенько разглядеть…
Может быть, его действительно верные бояре отобьют у Шемяки?!
Но нет…
Толпа с пьяными криками окружила сани Шемяки…
Это те самые, которые гуляли два дня без перерыва на дворе князя Дмитрия, на Варварке…
Рваные зипуны, разбитые лица, охрипшие голоса!..
Эти не заступятся! Для этих тот и государь, кто их сегодня поит!..
А других никого не видно…
Действительно, встреча эта князю Дмитрию была устроена тем же Старковым и его приспешниками.
Его челядь уговорила пьяниц, гулявших на дворе Шемяки, пойти навстречу новому великому князю!..
— Вершник сейчас прискакал, — говорили они, — через час, пожалуй, и сам государь будет!
Толпу ярыг и пропойц нетрудно уговорить на что угодно…
— А государь великий, — подзадоривали холопы, — как приедет, ещё вам из своих погребов пожалует… Мало ли у него вина, да мёду, да пива!..
Толпа с криками повалила со двора Шемяки.
Шедшие по делам и в церкви жители негодовали при виде этой безобразной ватаги.
Немало их собралось со всех концов Москвы: улицу, почитай, сплошь запрудили…
— Великого князя Василия пропивают, псы! — проговорил высокий худой старик, по платью боярский сын…
— Только долго ли усидит Шемяка? — как-то странно отозвался его товарищ. — Не больно-то Юрьевичи долго сидели у нас…
В этих словах выразилось всё, что думали степенные и солидные москвичи. Они держались крепко своих привычек и привязанностей…
Толпа ярыг высыпала за город…
Князь Дмитрий, встреченный их криками, улыбался и кланялся народу во все стороны…
Он сказал несколько слов ближнему вершнику, и боярский сын на коне въехал в толпу.
— Жалует вас государь и великий князь Дмитрий Юрьевич! — громко крикнул он. — Все, какие есть тут, ступайте на его, государев, двор, на Варварку!..
Толпа оглушительным гулом приветствовала новую щедрость великого князя…
Так въезжал новый московский государь в столицу своего княжества.
Василии видел, как гордо улыбался Дмитрий, с каким важным видом приподнимал он каждый раз свою соболью шапку…
Да и шапку-то не свою, а его, Васильеву…
И всё на нём его, Васильеве…
У них, у Юрьевичей, кроме долгов, ничего нет…
А слёзы всё текут и текут…
XIII КРОВЬ ЗА КРОВЬ
Пьяницы совсем потеряли головы.
На каждом шагу драка, часто и поножовщина.
Гул стоит по всей Варварке…
Сам государь и великий князь Дмитрий Юрьевич, не останавливаясь на Варварке, проехал прямо в Кремль, в своё новое жилище…
Во дворце уже всё было приведено в порядок…
Толпа бояр и боярских детей встретила нового государя хлебом-солью у золочёных врат решётки, окружавшей двор…
— Дай тебе Бог благополучного и долгого княжения, государь и великий князь Дмитрий Юрьевич! Авось с твоей лёгкой руки поднимется и оправится русская земля!..
Такими словами приветствовал боярин Старков нового государя.
Дмитрий принял из его рук хлеб-соль и по очереди расцеловался со всеми боярами…
Под руки ввели великого князя на Красное крыльцо…
Дмитрий был весел и горд.
— Видал, как встречают-то тебя, государь великий? — льстиво говорил Старков, идя рядом с великим князем.
В лукавых глазах старика блеснула скрытая усмешка…
— Крест все на Москве целовали? — осведомился Дмитрий, входя в сени.
— Почитай что все, государь великий! — с поклоном отвечал князь Друцкой.
— Третьи сутки по церквам двери отворены! — отозвался и боярин Никитин.
Бояре проводили государя в его покои и ушли. С Дмитрием остались только Старков, один Никитин и князь Друцкой.