Или как та, кто знала, что могла победить.
Кора расправила плечи и посмотрела в глаза матери.
— Мама. Я хочу на Олимп. Я буду следовать любым твоим правилам, но мне пора увидеть остальную мою семью.
Она выдерживала взгляд матери, хотя тело хотело дрожать. Деметра могла запугать ее, заставить подчиниться, но в этот раз Кора не падет жертвой. Она должна показать матери, какой серьезной стала.
Киана дрожала рядом с ней. Наяда должна была убежать к другим, чтобы не попасть под удар. Они были чувствительными существами, и мелкий намек на гнев Деметры обычно прогонял их в чащу.
В этот раз Деметра приподняла обе брови. Но что-то изменилось на ее лице. Оно смягчилось, и Кора приняла это за хороший знак.
— Ладно, — ее мать вздохнула. — Если тебе нужно на Олимп, в этот раз можно пойти.
Если бы крик от радости не испортил момент, Кора завопила бы. Но она поклонилась матери и прижала пальцы Деметры к своим губам.
— Спасибо, мама. Ты не знаешь, как это важно для меня.
Деметра перевернула ладонь и сжала подбородок Коры. Она подняла ее голову, заставляя Кору посмотреть ей в глаза.
— Ты будешь следовать всем моим правилам там. Слышишь меня, дочь?
— Что угодно, — пообещала Кора. — Ты знаешь, что от меня не будет проблем, мама. Я просто хочу увидеть его. Я не буду ни с кем говорить, если ты так хочешь.
— О, они все захотят поговорить с тобой. И ты не будешь вести себя грубо, — Деметра отпустила ее подбородок. — Не заставляй меня пожалеть, дочь. Киана, подготовь ее к Олимпу. Мы уходим, когда Гелиос заберет солнце.
Деметра пропала, но Кора выждала пару мгновений. Порой ее мама шпионила, когда уходила. Она пару раз услышала жалобы Коры.
Убедившись, что ее мать уже не слушала, она повернулась к Киане с восторженным визгом.
— Олимп!
Киана сжала ее ладони с радостным смехом.
— Олимп!
Она сжала ладони подруги, и они прыгали вместе, кружась. Их светлые пеплосы подпрыгивали вокруг них, и от веселья все кружилось перед глазами Коры.
— Тогда мы сегодня не работаем, — сказала Кора, когда они перестали визжать.
— Нужно готовить тебя к Олимпу, — сказала Киана. Она снова рассмеялась. — Странно говорить такое. Ты встретишь величайших богов.
Технически, ее мать была из их числа. Но она не считала Деметру такой, ведь богиня опустилась до жизни в мире смертных. Боги, которые жили на Олимпе, были теми, кого все боялись. Теми, кто творил историю своими словами и героями, которых они выбирали биться за них.
— Думаешь, Аполлон там будет? — спросила она.
— Разве там не будут все? — ответила Киана. Ее голубые глаза были такими большими, что выглядели как два пруда в свете луны на ее лице.
Кора думала, что там будут все. Но об Аполлоне нимфы говорили по ночам. Шептали о его красивом лице и золотых кудрях. Они говорили так, что взгляд на него сжигал плоть на костях женщины.
И она встретит их всех. Бога солнца. Богиню войны. Даже самого Посейдона, о котором Киана лишь иногда шептала. Она редко говорила о боге моря.
Она вдруг ощутила тревогу.
— Мама говорит, что они все жестокие, — медленно сказала Кора.
Вдруг она задумалась, было ли это правильное решение. Ее мать быстро сдалась… Это был еще один урок? Способ доказать дочери, что она не захочет жить на Олимпе?
Киана толкнула ее в плечо.
— Не нужно этого. Мы нарядим тебя в лучший пеплос. Может, и золотой гиматий?
Шаль всегда выглядела хорошо, когда обвивала ее плечи. Да, это подойдет.
Она будет выглядеть как богиня. Как они.
— Да, и гиматий, — она постучала пальцем по подбородку. — Что делать с волосами?
Глаза Кианы счастливо заблестели.
— Я знаю, что сделать с ними. А макияж? Думаю, одна из моих сестер украла уголь у человека. Можно подвести тебе глаза! Они будут так красиво выглядеть. Ты украдешь сердце Аполлона.
Она не хотела этого делать, но ее щеки пылали от мысли.
— Хорошо, — прошептала она. — Постараемся сделать меня милой.
ГЛАВА 2
Аид шагал мимо реки Стикс с веткой кипариса в руке. Песок поднимался от каждого шага, земля была лишена растений и деревьев.
Как долго он жил в Царстве мертвых? Он не знал точно. Время тут шло медленнее, или на Олимпе оно неслось быстрее, кто знал? Когда он уходил в это угрюмое место, он знал, что дни будут казаться дольше.