— Плана не было, — Минта смотрела ей в глаза, но Персефона видела ложь. Она была в темной стороне ее души, грани, которая заставляла ее помнить, почему ей так нравилось быть богиней Царства мертвых.
Плохие заслуживали наказания. И Минта была плохой.
— Ты собиралась соблазнить моего мужа? — спросила она, голос звенел силой.
Минта подняла ладонь к горлу, ее глаза расширились. Слова полились, хотя она явно этого не хотела.
— Да.
— Как ты собираешься это сделать?
Минта попыталась удержать рот закрытым рукой. Будто это остановило бы силу Персефоны.
— Я собиралась умолять его переспать со мной. Принять отношения, которые у нас были, к которым мы привыкли. И если бы он не стал, я бы притворилась тобой.
— Почему?
— Потому что он нервничает. Я нервничаю. Мы должны нервничать вместе, — магия рассеялась, и Минта гневно добавила. — Ты заплатишь за то, что так используешь свою силу. Это против правил Царства мертвых: заставлять других рассказывать их грехи.
Персефона улыбнулась, но не радостно.
— Ты так знаешь, что это было ошибкой.
Мышца дергалась на челюсти Минты, она скрипнула зубами. Она прошипела:
— Он был сначала моим, и он мой сейчас.
— Нет, — ответила Персефона.
Она выпустила тьму в мир, ощутила магию в своем теле. Она теперь была сильнее и опаснее.
Ее рука взлетела, ладонь сжала горло Минты. Она держала нимфу, словно она ничего не весила, вытащила ее из комнаты за шею и потянула по коридорам.
Она смутно слышала крики Минты. Звук привлекал многих из комнат. Они шли за ней, чтобы увидеть, что случилось между злой королевой Подземного мира и бывшей любовницей их короля.
Она тащила брыкающуюся и кричащую Минту к центру двора, где она бросила нимфу на брусчатку. Хоть трава росла, Персефона не стала использовать это против нее. Нет, у нее были планы больше на этот мелкий сорняк.
— Ты пыталась украсть у меня мужа, — прорычала она. Слова разносились эхом по двору, отлетали от камней. — Ты думала, что можно пробраться в его кровать, и он выберет тебя? Вместо меня?
— Да! — крикнула Минта, подняв ладони как когти. — И ты ничего не можешь поделать с этим! Как бы ты ни старалась быть нашей королевой, ты всегда будешь просто девочкой, которую он привел в дом. Невинной, наивной и скучной девочкой, которая не могла развлечь его, даже если пыталась. Ты — ничто. И ты никогда не поймешь его, то, что он сделал, или его желания.
Персефона выпрямилась. Она дала силе пропасть из своего тела. Она была собой. Сильной. Способной. Королева даже без черной разъяренной магии.
— Я достойна его, — ответила она. — Но я устала от тебя.
Вся та сила снова пульсировала в ней, устремилась к Минте стрелой. Она вонзилась в плоть нимфы, и та закричала от боли.
Персефона решила, что это была боль. Нимфа увядала на ее глазах, уменьшалась, стала растением с острыми краями, которое было красивым и приятно пахло. Но она знала, что вкус был таким, что переполнил бы ее холодом, какой был в сердце этой нимфы.
Крик Минты разносился эхом, а потом угас в тишине, весь двор смотрел на то, что сделала их богиня. Тяжело дыша, она посмотрела на мяту. Она изменила мяту навеки, и вина горела в ее сердце.
Она помнила слова, которые нимфа кричала, они крутились снова и снова.
«Ты никогда не поймешь его, то, что он сделал, или его желания».
Закричав от гнева, она растоптала мяту, превратив ее в пятно под ногами.
ГЛАВА 41
Танатос прошел в его кабинет и тихо закрыл за собой дверь.
— Господин, у нас проблема.
Прошу, никаких проблем. Он не мог допустить, чтобы сегодня что-то пошло не так. У него была тысяча дел. Вздохнув, он сжал переносицу и помахал ладонью.
— Говори. Что случилось?
Танатос глубоко вдохнул, открыл рот, и слова полились так быстро, что их было невозможно понять.
— Персефона поймала Минту голой в твоей кровати, и когда она узнала, что Минта снова попыталась тебя соблазнить, она вытащила ее во двор, превратила в растение и растоптала ее.
Его рот раскрылся. Он точно ослышался.
Он посмотрел в глаза Танатоса большими глазами, тот тоже был потрясен. Другой бог не двигался. Как он мог? Он сказал королю Подземного мира, что его жена превратила прошлую любовницу в растение.
— Это было хорошее растение? — спросил он.
— Мы думаем, что она создала новое. Пахло приятно, освежающе, — Танатос потер шею и издал смешок. — Их выросло больше там, где она… кхм, встретила свой конец. Мы не знаем, от Минты это, или Персефона дала им расти, потому что они новые.