Усадив Элерика на кровать. Кэлен сердито посмотрел на него.
— Чем ты можешь ей помочь в таком состоянии!
Элерик тупо смотрел на опухшую руку и капли крови, проступившие на содранной коже. Злость бурлила в нем, как вода в котле, отчего хотелось крушить все, что попадется под руку Он горел только одним желанием — поймать и убить ублюдка, который посмел сотворить такое с Кили.
Элерик взглянул на уходящего Кэлена, чувствуя, внутри у него все холодеет.
— Удалось схватить тою, кто это сделал? — спросил он гневно.
— Да, — ответил Кэлен, обернувшись с порога, — Негодяй сидит на цепи в подземелье.
— Он был один? — продолжал Элерик.
— Мы пока не знаем. лэрд допросит его, когда освободится.
Элерик глубоко вздохнул, раздувая ноздри.
— Я должен сам его убить.
Кэлен вернулся и присел на кровать рядом с братом.
— Как только мы вытрясем из него все, что нужно, он — твой. Никто не собирается лишать тебя этого права.
— Она снова спасла меня, — сказал Элерик отрешенно. — Стрела предназначалась мне. Она преградила ей путь и пожертвовала жизнью ради меня.
— Кили отважная женщина. И она любит тебя. Удивительно, но Кэлен говорил о любви без малейшего намека на иронию. В ею скупых словах была неподдельная искренность и восхищение.
Элерик обхватил голову руками.
— Это я во всем виноват. Что я натворил!
— Не мучай себя, Элерик. Ты оказался в невероятно трудном положении, но вы с Кили повели себя очень достойно. Слишком много зависело от твоего брака с Рионной!
— Я женился на Кили, — тихо сказал Элерик.
— Да, знаю. Я присутствовал при этом.
— Я не могу сидеть сложа руки, пока она там умирает. Кэлен посмотрел на Ганнона, затем перевел взгляд на
Элерика.
— Мне кажется, ты недооцениваешь Кили, Элерик. Она — настоящий боец и явно не из тех, кто легко сдается. Должен признаться, что еще ни разу не встречал таких сильных женщин. Я глубоко уважаю Кили и склоняю голову перед ее смелым характером.
При этих словах Элерик вскочил на ноги.
— Я не могу больше оставаться в неведении, не зная, что происходит в соседней комнате. Если у Кили хватило мужества закрыть меня своим телом от стрелы арбалета, то самое малое, что я могу для нее сделать, — это быть рядом, когда ей так плохо. Я знаю, Йен хотел, как лучше, и я нужен ему и не подведу свою любимую.
Кален тяжело вздохнул.
— Если бы моя любимая оказалась в таком положении, я поступил бы так же.
Ганнон одобрительно кивнул головой.
Элерик решительно направился к двери, но вдруг остановился и посмотрел на брата.
— Я так и не поблагодарил тебя за то, что все это время ты поддерживал Кили. Ей было очень тяжело, а меня не было рядом. Отныне мы всегда будем вместе.
— Ну, это не составит большого труда, — со смехом сказал Кэлен. — По правде говоря, я не переставал ей удивляться.
Легкая улыбка скользнула по губам Элерика, когда он, выйдя за порог, направился по коридору. У порога покоя, где находилась Кили, он остановился, опасаясь самого худшего. Из-за двери не доносилось ни звука. Ни стонов, ни криков боли. Ничто не указывало на то, что Кили еще жива.
Шепча молитву, он приоткрыл дверь и неслышно вошел в комнату. Йен стоял, склонившись над кроватью с озабоченным видом. Рионна гладила раненую по волосам и что-то шептала, пытаясь успокоить подругу.
Йен отвлекся лишь на секунду, бросив быстрый взгляд в сторону Элерика, и снова погрузился в работу. Когда Элерик подошел ближе, то увидел, что Йен уже успел сделать надрезы вокруг древка стрелы и отогнул края раны, чтобы вытащить наконечник.
Все льняные тампоны, окружавшие древко стрелы, насквозь пропитались кровью, и теперь густые капли стекали на постель.
— Давай я буду держать ее, чтобы ты мог сосредоточиться на стреле. — сказал Элерик, с трудом узнав собственный голос.
— Только держи крепко. Она не должна шевелиться, — сказал Йен.
Элерик кивнул и очень осторожно влез на кровать. Кили лежала в неудобной позе, уткнувшись лицом в постель, чтобы обеспечить Йену доступ к ране на спине. Йен прервался и терпеливо ждал, пока Элерик лег рядом с Кили и положил руку ей на бедро. Другую руку он просунул ей под голову и осторожно притянул раненую к себе.
— Вы тоже можете помочь. Отирайте кровь, чтобы я мог видеть, что делаю, — обратился Йен к Рионне.
Дыхание Кили, слабое и прерывистое, теплым ветерком ласкало шею Элерика. Когда Йен снова коснулся лезвием ее кожи, она судорожно выпрямилась и стон вырвался из полуоткрытых губ.
— Ш-ш-ш, любовь моя, — пробормотал Элерик. — Я здесь. Я тебя держу. Знаю, что больно. Будь сильной ради меня. Борись, не сдавайся! Помнишь, что ты мне говорила, когда боролась за мою жизнь?