– Вот... – бормочет он.
– И это все? Ты профессионал.
– Спасибо. Никогда не делал этого без посторонней помощи, но думаю, что всегда бывает первый раз.
Как и я швы.
– Да.
Я чувствую, как кровь течет по венам, выходя в месте инъекции. Фу, меня от этого всегда подташнивает. Мне нужно говорить, чтобы отвлечься. И мне нужно кое-что сказать Итану.
– Мне жаль.
– Что тебе мой отец нравится больше, чем когда-либо нравился я?
Я киваю.
– Я ничего не могу с этим поделать.
– Знаю. И мне жаль, что я разозлился на тебя. Но я знаю, что это не было односторонним. Я видел, как папа смотрел на тебя. Я знал, что он хотел тебя так, как не хотел я. Я имею в виду, ты горячая штучка, и если бы ты захотела, я бы с радостью трахнул тебя. – Итан берет меня за подбородок, и я ловлю себя на том, что смотрю в его карие глаза. – Но он хотел тебя. Он горел ради тебя. Он влюбился в тебя.
От этих слов меня бросает в жар.
– Я тоже влюбилась в него.
Услышав мой шепот, Итан отпускает меня.
– Снова закрой глаза.
Я закрываю. Мне нужно время подумать.
– С тобой что-то случилось, – выпаливаю я. – Ты повзрослел за последние пару месяцев.
Он колеблется.
– Давай просто скажем, что я ищу свой путь.
Затем наступает тишина. Никто из нас не пытается наполнить ее, что приносит облегчение, потому что у меня кружится голова, и я чувствую, что пропустила ужин.
Через несколько секунд Итан вынимает иглу из моей руки, прикладывает ватный тампон к уколу, затем заканчивает быстрой повязкой. Когда я открываю глаза, он уже сделал то же самое с рукой отца.
Цвет кожи Рэнсома выглядит в сто раз лучше.
Я поднимаю на него взгляд.
– Спасибо.
– Не благодари. Он мой отец, помнишь? Только не разбивай ему сердце, ладно?
Скорее наоборот, но, если он выживет, я буду чувствовать себя более чем счастливой.
– Я бы никогда этого не сделала.
Но думаю, что Рэнсом уже списал со счетов любое потенциальное будущее, которое у нас могло бы быть вместе.
– Ты собираешься забрать его домой?
Если Итан это сделает, ему может понадобиться помощь. Я могла бы остаться и позаботиться о Рэнсоме, пока он не придет в себя. Я буду дорожить временем, которое мы проведем вместе, потому что он, вероятно, снова попросит меня уйти.
Итан качает головой.
– Не думаю, что это умно. Если тот, кто стрелял в него, знает его личность...
Они последуют за Рэнсомом домой.
– О, в этом есть смысл.
– Если я вернусь и буду вести себя так, как будто ничего не случилось, это может отвести подозрения. А если станет жарко, я позвоню одному из своих дядей. Кроме того, у тебя больше медицинских знаний и доступа к расходным материалам.
Итан указывает на полки позади себя.
– Есть какие-нибудь идеи, куда отвезти папу? Ты не можешь здесь оставаться.
Он прав.
– В мою квартиру, полагаю.
– Вероятно, слишком очевидно и недостаточно безопасно. – Он делает паузу, думает, затем вздыхает. – Послушай… Я знаю одно место. Это место для вечеринок одного друга. Его сейчас нет в городе, но он сказал, что я могу пользоваться им, когда захочу. Оно находится за воротами, так что уединенное. Я попытаюсь выяснить, кто стрелял в папу и почему. Ты прячешь его там, пока он не поправится достаточно, чтобы защитить себя.
Я понятия не имею, сколько времени это займет, но, кроме быстрой проверки животных завтра днем, я не планирую работать до среды. Надеюсь, этого достаточно.
– Хорошо.
Пока я убираю операционную, Итан одевает отца в окровавленную футболку. К счастью, она черная, так что крови не видно. Я нахожу запасные полотенца в кладовке, рядом с чистящими средствами, чтобы моя машина не пропиталась кровью.
Но мне нечего надеть, кроме лифчика и джинсов.
Итан срывает с себя рубашку и протягивает ее мне.
– Надень это. Это может спасти тебя.
– Спасти?
Он приподнимает бровь.
– Папа не будет в отключке долго, и он быстро придет в себя. Когда он придет в себя, если это все, что на тебе надето... – Он позволяет мне представить остальное. – Ты все еще девственница?
– Да.
Уголок рта Итана цинично приподнимается.
– Если он увидит тебя в таком наряде, ты долго не задержишься в девственницах.
Пятнадцать минут спустя я мчусь по мокрому шоссе на запад, к Саммерлину. Дороги чертовски забиты. С другой стороны, это субботний вечер в Лас-Вегасе. Тусовщики и пьяницы вылезают из щелей. Хорошо в этом то, что, если кто-нибудь заглянет в мою машину и увидит Рэнсома, сидящего на пассажирском сиденье, он будет выглядеть либо спящим, либо пьяным. Ни то, ни другое не является ужасно ненормальным в Городе Грехов в десять вечера.
GPS говорит мне, что мы будем в таинственном месте назначения Итана примерно через десять минут. Я продолжаю смотреть в зеркало заднего вида, но не думаю, что за нами следили. Я была начеку. Чистый побег заставил бы меня чувствовать себя намного лучше, точно так же как возвращение цвета кожи Рэнсома.
Он выглядит почти так же, как в тот день, когда я покинула его дом, за исключением того, что сейчас он без сознания, а не борется с собой и полон сожаления.
Если ты останешься, мне будет наплевать, сколько тебе лет. Я раздену тебя, залезу между твоих красивых бедер и буду трахать тебя, пока ты не поймешь, что ты моя.
С тех пор не проходило и дня, чтобы я не думала о Рэнсоме... и не задавалась вопросом, думает ли он все еще обо мне.
– Мяу, – мяукает Шедоу с заднего сиденья, сидя на брошенной ветровке Рэнсома, которая скрывает пистолеты, когда-то пристегнутые к нему.
Наверное, мне не следовало брать с собой кошечку. Если ее владелец вернется, у меня будет куча неприятностей из-за того, что я забрала ее, но она мяукала и плакала, пока мы с Итаном загружали мою машину. У меня не хватило духу оставить ее там, особенно после того, как я пообещала быть ее человеком. Кроме того, она тоже приносит мне утешение.
И так как я собираюсь провести несколько дней наедине с Рэнсомом на уединенной вилле для вечеринок? Я думаю, что мне это понадобится.
Наконец, мы прибыли. Я набираю код ворот, наполовину ожидая, что они не сдвинутся с места. В конце концов, как, черт возьми, Итан может в любое время получить доступ к дому в этом шикарном районе? Но ворота тут же распахиваются.
Я спускаюсь с пологого холма, прежде чем выезжаю на каменную подъездную дорогу, а затем проезжаю под рядом качающихся пальм. Дом передо мной огромен, в средиземноморском стиле, камень и деревянные элементы. Потрясающе красиво.
Мы останемся здесь на несколько дней? Одни?
Когда ворота за мной закрываются, я следую по каменной дорожке вокруг задней части дома, выскакиваю, когда вижу клавиатуру рядом с дверью гаража, набираю код и смотрю, как она тоже открывается, открывая гигантский пустой гараж.
Как только я припарковываюсь внутри, то беру сумку с медикаментами, которые бросила вместе, и котенка, а затем направляюсь в дом.
Он огромный и темный. Мои шаги эхом отдаются по плитке. Он кажется пустым, как будто здесь давно никого не было. Но если бы стены могли говорить, я почти уверена, что разговор был бы чертовски интересным
Я иду по коридору, через огромную гостиную, затем на кухню, по пути включая свет, затем ставлю сумку на гигантский квадратный остров в великолепной кухне из теплого дерева. Я опускаю Шедоу на кафельный пол.
– Вау.
Она смотрит на меня, по–видимому, смущенная.
– Мяу.
Она голодная?
Дерьмо. Я вспомнила о маленькой коробочке для нее, чтобы она могла заниматься своими делами... но забыла принести ей еду. Я добавляю это в мысленный список вещей, которые мне нужно как-то достать.