Ну наконец-то Его Светлейшество осадил тёмного! Тот сохранил хладнокровие:
– Повторяю: нападение на храм спровоцировал Эсси. Все разрушения – целиком его вина.
У тёмного во всём виноват Эсин! Словно решение напасть принял не тёмный.
– Только его здесь не было, – напомнил посланник.
– Прекрати этот детский лепет: чтобы влиять на события, Эсси присутствовать не надо.
– Твои обвинения в его якобы заговоре – беспочвенны. А то, что он исчез – не аргумент, с ним это бывает, когда хочет поправить душевное здоровье. Уж ты-то должен понимать.
– Беспочвенны? В результате его действий одна сэнари Тейла лишилась дара. А Лила едва не умерла.
– Это недоразумение. Это просто невозможно! Она же…
– Когда девушку кладут на алтарь, сковывают и разрезают вены – это вряд ли недоразумение. И…
– У тебя хоть один свидетель есть?
Я точно буду всё отрицать, своих не предам. Лавис стиснул зубы. Тёмный неохотно отозвался:
– Ахонт был со мной.
– Он твой подчинённый.
– А ты предлагаешь найти свидетелей среди подчинённых Эсси? А если найду, скажешь, что я их подкупил? Запугал? Объявишь показания попыткой свидетеля подсидеть Эсси? Или сразу скажешь, что у свидетеля были галлюцинации?
Посланник рассмеялся.
– Не понимаю, – повысил голос тёмный, – почему моё слово подвергается сомнению и осмеянию.
– Инверди, брось: ты любой эксперимент Эсси готов объявит опасным, вот и сейчас поднял шум из-за какого-нибудь пустяка. Все прекрасно знают, что ты его живьём готов сожрать за смерть своих сестры и жены. Даже жену его в заложницы взять не постеснялся.
«Жену Эсина?» Меня будто ударили.
Пронзительные глаза Лависа потемнели, он поднял к груди кулак. Воздух тяжелел.
«Тёмный – вдовец?» – почему-то не укладывалось в голове. Пауза затягивалась.
В голосе тёмного зазвенел металл:
– Я никогда даже отдалённо не буду чувствовать и понимать магию так, как Эсси, именно поэтому его действия объяснить не смогу, но очевидно, что он делает что-то грандиозное и не слишком безопасное, раз держит это в секрете. И тревогу я поднимаю не из ненависти к нему. Мою злопамятность преувеличивают. Сто пятьдесят лет большой срок.
– О, неужели сто пятьдесят лет достаточно, чтобы забыть, как твою избранную женщину, часть тебя, разрывают чудовища, её ужас и боль, которые ты чувствовал каждой клеткой тела, омывшие тебя фонтаны её горячей крови, ощущение её смерти?
Лавис отшатнулся от слухового отверстия, а я стояла, как приклеенная. Чудовища? Уж не о чудовищах ли грани он говорит? А умывание кровью… получается, тёмный стоял рядом, когда его жену убивали? Ужас…
– Если ты, как говоришь, забыл, – язвительно продолжал посланник, – то почему за столько лет не избрал другую женщину? Не потому ли, что привязанность и сожаления никуда не делись?
Сплетя неведомое заклинание, Лавис придвинулся к слуховому отверстию, его взгляд метался из стороны в сторону.
– Я передумал, – спокойно сообщил тёмный. – Ты немедленно покинешь этот храм.
– Мы не обсудили возвращение наших волшебниц.
– Они останутся здесь. Уходи.
– Ты не имеешь права их удер…
– Я их избрал, – отчеканил тёмный и добавил елейно: – Да, твоя информация о моей неспособности отпустить прошлое устарела.
– Но одна из них – жена Эсси.
«Тейла – жена Эсина? – оцепенела я. – Но как? Когда? Почему он ничего не сказал?»
– Так пусть лично явится и попробует её забрать. Всё, проваливай по-хорошему.
Помолчав, посланник ответил:
– Ты сильный, но не всесильный. Не забывай об этом.
– Вот об этом я не забываю. И понимаю, что наша сила в единстве. А ты…
Отпрянув от слухового отверстия, Лавис схватил меня за руку:
– Пойдём быстрее, – потащил по коридору (я путалась в длинном подоле, подхватила его), вывел на винтовую лестницу. – Только бы не попасться дяде на глаза: когда ему напоминают о тёте, он становится крайне раздражительным.