Не моргнув оранжевыми глазами, он ответил:
— А ты знаешь, что во время близости с тобой мужчина уязвимее, если ты знаешь его имя, даже не истинное, а просто общеиспользуемое?
— К твоему сведению, — прорычала я, — я не сплю с мужчинами, имён которых не знаю.
— Лжёшь.
— Откуда такая уверенность? — я упёрла руки в боки.
Тёмный вздохнул:
— Знаю минимум четырёх мужчин, с которыми ты переспала, не зная их имён. Моргнула. Даже немного смутилась. Задрала бровь:
— Справки обо мне наводил?
— Не люблю работать вслепую. Кстати, советую переложить вещи из сундука в седельные сумки. И приведи уже то, на чём поедешь: пора делом заниматься, а не только стол пресветлого полировать.
— Завидуй молча.
— Чему? Лиа, мы будем спать в одной комнате, я физически сильнее тебя, а ты не склонна отказывать симпатичным мужчинам, так что хватит грозить отказом от тела, лучше делом займись. У нас долгий путь. — Он хмыкнул. — Подумай, сколько мужчин тебя ждёт.
Со мной так никто не разговаривал! Даже Илеост и Мав. Все как-то опасались Эсина, не отличавшегося умеренностью в связях. В конце концов, все знали, как он любит давать нас, его любовниц, братьям по ордену в награду за хорошую службу или услуги, что он любит послушать рассказы о связях с другими мужчинами, а тут…
Передёрнув плечами, отправилась в конюшню. Носильщик топал следом.
Странная какая-то поездка намечается. Оглянулась от входа во двор: улыбающийся тёмный гладил своих коней. Вот вражья образина! Может, ему Эсин на хвост наступил, а мне расплачиваться? И ведь придётся потом рассказывать, как этот тёмный меня валял, принуждая к близости, и как я потом под ним стонала от удовольствия.
Передёрнув плечами, вошла во внутренний двор. К счастью, он пустовал, и, шагая к конюшне, я задумалась о тёмном. О Бейле, если ему так угодно. Не припоминаю, чтобы видела его красивую мордочку на общих праздниках. Откуда он вообще взялся на мою голову?
Развернулась и уставилась на молодого прыщавого носильщика:
— Чего ноги еле передвигаешь? Шевелись быстрее!
Он удивлённо вскинул куцые брови. Вообще-то не имею привычки орать на младших и прислугу, теперь задумалась: на кой ляд психую из-за этого тёмного? Потёрла лоб:
— Извини, волнуюсь: первая дальняя командировка, да ещё с тёмным.
— Да ладно, понимаю: эти тёмные даже пресветлого умудрились довести до белого каления шутками о его любовницах, чего уж о тебе говорить.
— А ты где такое слышал?
— Так давеча же, когда это дело обговаривали, я под дверью ждал на случай, если понадобиться чё, — он залился краской, — и уж как претёмный и этот хмырь над пресветлым потешались, что тот их даже выгнал сначала. Правда, они посидели полчасика на скамейке, и он их снова к себе позвал, тогда и сладили.
Лучше бы рассорились. Я вздохнула.
— Заноси сундук в конюшню и за сумкой к ключнице сгоняй, а. — Я улыбнулась.
Носильщик тоже улыбнулся, резво занёс сундук и помчался к одному из чёрных ходов. Я же вошла в просторную конюшню, наполненную запахом свежего сена и навоза. Старый конюх, снимавший седло со стойки, посмотрел на меня, как на врага всех светлых.
А, кажется, он в одном доме с Сол и Хорном живёт… жил.
— Это не я молниями кидалась, — напомнила я.
— Чтоб тебя тёмные не вернули, — пробормотал конюх и потащил седло вдоль стойл. — Коня ей ещё подавай.
— Да я бы с радостью дома осталась, — с ужасом вспомнила, какой у меня теперь маленький и неуютный «дом». — Но распоряжение свыше.
— Чтоб ты всю жизнь по делам моталась и на распутье дорог померла.
— Дед, ты бы полегче, я всё же…
— Одна из потаскушек пресветлого, тьфу на вас всех.
Сложила руки на груди и отчеканила:
— Я твоя сестра по магии. И еду на задание, — добавила в голос трагизма: — Меня ведь убить могут.
— Скатертью дорога.
Это уже слишком, но я не знала, что ответить. Старик сбросил седло на борт стойла и вывел пегого толстобокого мерина с мохнатыми ногами и трагичным взглядом.
— Издеваешься? — уставилась на деда.
Мерин осуждающе смотрел на меня, и казалось, сейчас разрыдается. Я тоже.
— Дед, не будь гадом — мне ехать далеко.
Я просила. Угрожала. Бегала вокруг старика, но он стоял на своём:
— Велено Жимку седлать.
Не хватало появиться перед тёмным на Этом. Схватившись за голову, я ринулась в главное здание, но Эсин, Рур и Гранар уже уехали, а остальные упёрлись: конюху лучше знать, какого коня велено седлать.
Проклиная всё на свете вездесущей Тьмой, вернулась в конюшню и стала обречённо перекладывать вещи в седельные сумки. Сложивший руки на груди конюх посмеивался и давал ценные советы. Будто я не знаю, что деньги, грамоты и брикет с амулетами надо укладывать в середину сумки и к той стенке, что у крупа коня будет, а не снаружи.