За тоненькой стенкой похрапывали наши кони.
Ткань скользила по коже, пробуждая чувственные ощущения. Тёмный оставался равнодушным. Если бы не дыхание, я бы поверила, что нахожусь в комнате одна, а не рядом с молодым сильным мужчиной. Это тревожило. Пугало. Меня накрывало нестерпимым желанием оказаться в объятиях, ощутить восторг от близости со мной, раствориться в удовольствии…
Обнажившись, я медленно легла на жёсткую простыню. Холодно — почти невыносимо. Забралась под шерстяное одеяло, прильнула к тёмному. Он не спал. В сумраке комнатки невозможно было разглядеть выражение лица, но чёрные ресницы позволяли определить, что глаза открыты.
Кожа тёмного была горячей, я плотнее прижалась к нему, уткнулась в шею. Покоившимися на его крепкой груди пальцами ощущала ровное биение сердца.
— Почему ты такой холодный? — прошептала я, и его кожа под моими пальцами вздыбилась мурашками.
Помолчав, тёмный тихо ответил:
— Привычка… И даже если бы не это, — его рука вдруг накрыла основание моей шеи. — Ты — избранная женщина Эсси, было бы глупо расслабляться с тобой.
— Ты такой сильный, неужели боишься меня?
— Опасаюсь.
Скользнула рукой по его рельефному животу. Он отзывался на ласки моей руки, но я ощущала это лишь ладонью. Казалось, тёмный стал холоднее. Взобралась на него, прижалась животом к горячей твёрдой головке.
Сумрак прятал выражение лица, но я чувствовала испытующий взгляд.
— Совершенно не ощущаю твоего желания. — Облизнула губы. — Это… страшно. Подняв руку, тёмный очертил мои губы:
— Взаимно.
— Почему?
— Во-первых, конечно же, из-за Эсси.
— Он не ревнив, — усмехнулась я, ловя губами его осторожные пальцы. — Он разрешил с тобой развлечься.
— Ничуть не сомневаюсь. Но у меня нет ни малейшего желания проверять, к чему это приведёт.
Я плыла, меня охватывали жар и холод, голос стал сиплым:
— Дело только в этом?
— Ещё проблема в том, что ты буйная и ненасытная, — палец скользил по моим губам, — переходишь границы, плюёшь на правила.
Очередной моралист на мою голову свалился? Но я не ушла, обхватила его пальцы, втянула, посасывала. Тёмный рассеянно продолжил:
— Вот так погреешь тебя, привяжешься, а потом не прокормишь.
Жадный он какой-то: я не так много трачу на прожитьё, а у него просила только свои деньги, которые он бессовестно пожертвовал. Прикусила пальцы. Усмехнувшись, тёмный высвободил руку и погладил меня по волосам:
— Желаешь буйной страсти?
Кивнула.
— Пошли.
— Почему не здесь? — растерянно пробормотала я.
— Не приглашать же их.
Ловко уложив меня на обе лопатки, тёмный спрыгнул с постели и отыскал наши рубашки, бросил мне одну.
Обычно я не шатаюсь с малознакомыми мужчинами в незнакомых местах по ночам, но вслед за тёмным пересекла двор, перепрыгнула через стену и пошла по саду совершенно спокойно.
Даже вид амбара меня не насторожил. Тёмный приоткрыл дверь в тускло освещённое помещение. Оттуда доносились чувственные стоны. По спине побежали мурашки, я шагнула внутрь. Источник света и звука был закрыт от меня тюками.
Бесшумно затворив дверь, тёмный подтолкнул меня вперёд. Горячие ладони скользнули по моим плечам, дыхание обожгло ухо:
— Наслаждайся.
Шаг в сторону — и я увидела между согнутых коленей бодро подскакивающие вверх- вниз ягодицы. Тонкие девичьи пальчики впивались в плечи, притягивая любовника, между стонами проскальзывали одобрительные: «О да… Ах… О… Милый…» По коже пробежал жар, внизу живота заныло.
— Вот тебе страсть, — шептал тёмный, продолжая гладить меня по плечам. — Бери…
Обескуражено шепнула:
— Предлагаешь согнать его с неё?
Ладони тёмного застыли, весь он застыл.
Парень во всю юношескую прыть вдалбливал девушку в расстеленный на полу плащ.
Тёмный стоял изваянием.
— А ты в это время его девицу оприходуешь? — прошептала я. — А не проще ли нам друг с другом, а?
Он увлёк меня под прикрытие тюков, крепче прижал к себе. Хотелось взглянуть тёмному в лицо, но повернуться не получилось. Под высоким сводом звенело эхо стонов и шлепков тел.
— То есть находиться рядом тебе недостаточно? — донесся сквозь охи и вздохи осторожный голос тёмного.
— Недостаточно для чего? — зафиксированное положение начинало раздражать, особенно холодностью прижимавшегося ко мне тёмного.
— Лила, — с его голосом что-то было не так. — Что ты знаешь о сэнари?
Слово резануло по нервам, но лихорадочно взметнувшиеся мысли не принесли его расшифровки, и я спросила: