– Либо это, либо купание в кипящем масле. Я как раз решал, то ли выбрать один из этих двух вариантов, то ли прибегнуть к публичной порке, когда сестра Смайт решила потренировать голосовые связки. Я еще не принял окончательного решения, но… после того, что ты сделала для Роберта, я, пожалуй, смогу относиться к тебе мягче. Если будешь хорошо вести себя по отношению ко мне. Перкинс и его семья – мои друзья.
Дженна остановилась и сердито посмотрела на Бренча.
– Ты был в лавке? Следил за мной?
Щеки молодой женщины залила краска, а глаза сделались серыми, как грозовая туча. «Самая настоящая ведьма», – подумал Макколи.
– Я поначалу даже не был уверен, что это ты, – улыбнулся Бренч, окинув Юджинию одобрительным взглядом. – Разительная перемена. Даже «старр» исчез. Или он спрятан где-то в юбках?
– Очень рада, что тебе нравится. Что касается револьвера, думаю, я позволю тебе и дальше пребывать в неведении.
Молодая женщина пошла быстро, но тут заметила хромоту Бренча. Тогда она остановилась, чтобы заглянуть в витрину какого-то магазина, а дальше шла уже медленнее.
Макколи разгадал ее хитрость и предпочел увидеть в этом вежливость и признание вины, а не жалость.
– Скажи, что ты подсыпала в кофе?
– Кору красной бузины. Это старинный индейский рецепт от непроходимости кишечника. Подмаренник тоже помогает.
Бренч положил руку на живот и поморщился при воспоминании о часах, которые он провел, стоная в зарослях кустарника.
– Чертовски эффективное лекарство. Вот только жаль, что моей жизнедеятельности и без него ничего не мешало. Кроме тебя, конечно.
Дженна не сочла нужным скрыть улыбку.
– У меня в запасе еще много таких проклятий. Не забывай об этом, когда захочешь взять реванш.
Бренч усмехнулся.
– А ты не привыкла стесняться в выражениях!
Щеки молодой женщины залил обворожительный румянец.
– Я такая, какая есть, мистер Макколи.
Бренч не высказал вслух возражения, которое первым пришло ему на ум.
– Что ж, в магазине ты была очень милой. Глаза Дженны сузились, в них зажегся вызов.
– Достаточно милой, чтобы забыть о старых обидах?
Бренч пожал плечами.
– Возможно. Роберт всегда был для меня в каком-то смысле особенным. Он немного медлителен, но совсем не такой, каким его видят матроны вроде миссис Смайт. Мартин говорит, что Роберт был абсолютно нормальным малышом, пока не переболел жестокой лихорадкой. Он тогда чуть не умер, и с тех пор…
Дженна ничего не сказала. Она прекрасно знала, что значит иметь дело с не совсем нормальными людьми. Однако она не была готова рассказать о матери человеку, который, по сути, по-прежнему оставался для нее незнакомцем, а быть может, даже врагом.
– В любом случае, – продолжил Бренч, – я благодарен за то, что ты сделала, и думаю, Мартин со мной солидарен.
Юджиния бросила на спутника осторожный взгляд.
– Так благодарен, что согласишься освободить меня от этих ночных сорочек и нижнего белья? Ума не приложу, что с ними теперь делать.
– Кстати, а почему ты выбрала именно этот магазин? Лавка Перкинсов – мормонское заведение, – глаза Макколи блеснули, когда он склонился к собеседнице. – Не мормоны туда не ходят.
– Но ты, как видно, там частый гость. Значит ли это, что ты мормон?
Сердце быстрее забилось в груди Бренча, когда он заметил разочарование, мелькнувшее во взгляде молодой женщины.
– Нет. Просто я ничего не имею против тех, кто ими является. – Макколи изумленно поднял бровь, взглянув на огромный сверток в руках Юджинии. – А Роберт, похоже, растет в профессиональном плане.
– На самом деле он славный мальчуган.
К своему удивлению, Бренч обнаружил, что у него отличное настроение. Он вдруг осознал, что если Юджиния окажется в его руках, то он уж точно не станет ее пороть. Было еще слишком рано, чтобы отправляться в поход по игорным домам в поисках Черного Валета Мендозы. Времени хватит еще как минимум на ужин с мисс Ли-Уиттингтон. И ванну.
Кроме того, Бренчу все еще хотелось разузнать, зачем молодой женщине понадобился этот аферист.
– Вот что я тебе скажу: ты соглашаешься со мной поужинать и потом, возможно, прокатиться в экипаже, а я отдаю это Мартину и возвращаю тебе потраченные деньги. Как ты на это смотришь?
Дженна надула губки. Что делает его таким привлекательным сегодня? Дело не только в широких плечах и сильных руках, и даже не в мужественных чертах его лица. Возможно, Макколи казался таким волнующим и притягательным из-за своего хищного, по-настоящему мужского взгляда. Несмотря на бороду. И хромоту, которая почему-то вызывала у Дженны желание заботиться об этом человеке.
– Я не хочу, чтобы у Роберта были неприятности.
– Я позабочусь, что у него их не было.
– Хорошо. Во сколько?
– Скажем… через час? Этого времени мне должно хватить, чтобы вернуть твои покупки и принять ванну. – Макколи подмигнул спутнице. – Не хочешь присоединиться и потереть мою знаменитую заднюю часть?
– Скорее печально известную, Макколи. Ну нет, я не хочу. – Дженна сгрузила Бренчу на руки пакеты с одеждой. – Встретимся на выходе из гостиницы «Солт-Лейк Хаус» в шесть часов. До встречи…
Дерзко улыбнувшись, Юджиния махнула Бренчу рукой, изящно повернулась на каблуках и быстро зашагала вниз по Ист-Темпл.
Наблюдая за легким соблазнительным колыханием юбок удалявшейся Юджинии, Бренч улыбнулся и покачал головой. Ведьма или леди, мисс Юджиния Ли-Уиттингтон была не только самой несносной из всех женщин, но и самой очаровательной.
Пятнадцать минут спустя Макколи снова покинул лавку Перкинсов, напевая старую ирландскую песенку. Он пошел вверх по Ист-Темпл, а потом свернул на улицу Фест-Саус. Пройдя еще полквартала, Бренч, прихрамывая, вошел в купальню «Уосатч», мечтая опустить разболевшуюся ногу в ванну с горячей водой.
Дженна сняла платье и погрузила мягкую мочалку в чашу с водой.
Какой же надо быть дурой, чтобы согласиться на ужин с Бренчем Макколи! Это безумие. Как раз с этим человеком ей меньше всего хотелось связываться. Наемник, прости Господи его грешную душу. Конечно, должны у него быть и положительные стороны, раз он по-дружески относится к такому мальчику, как Роберт Перкинс. Но женщина, позволяющая себе увлечься мужчиной, будь он святым или грешником, – идиотка.
А Дженна отнюдь не была идиоткой.
Она нахмурилась, когда в дверь постучали. Они с Макколи распрощались не больше двадцати минут назад. Он не мог так быстро принять ванну и добраться сюда. Кроме того, она назначила Бренчу встречу внизу. Схватив полотенце с вешалки над дубовым умывальником, Дженна подошла к двери.
– Кто там?
– Билли, мэм. Вы сказали, что дадите мне доллар, если я увижу в купальне мужчину со шрамом на… ну, вы знаете, где.
Дженна приоткрыла дверь и, выглянув, увидела светловолосого мальчугана двенадцати лет, одетого в латаный полукомбинезон и пахнущего пеной для бритья.
– Можешь его описать, Билли?
– Он старый, мэм, могу поспорить, что ему больше тридцати, и темный. Но у него большой застарелый шрам на… вы понимаете.
Сомнительно, но проверить надо. По крайней мере, это решает проблему свидания с Макколи, что само по себе хорошо.
– Ладно, Билли. Я встречу тебя у черного хода в купальню через десять минут.
Дженна уже почти закрыла дверь, но вдруг рывком отворила ее снова.
– Подожди, Билли. Какая это купальня?
– «Уосатч», мэм, на Фест-Саус.
Глава четвертая
Бренч Макколи, по-прежнему напевая под нос песенку, погрузил свое тело в горячую воду. Он потянулся, насколько позволяла овальная лохань, и расслабился. Вода согревала усталое тело и нежила разболевшуюся ногу, и это было почти так же приятно, как предвкушение ужина с Юджинией. Последняя мысль вызвала укол вины.
Всего несколько недель назад он похоронил Слоана. Боль от внезапного воспоминания с прежней силой сдавила грудь. Бренч запрокинул голову на край ванны и закрыл глаза. При мысли, что жизнь брата безжалостно оборвали в столь юном возрасте, лишив его возможности испытать хотя бы половину мирских радостей, Макколи закипал от гнева.