Последние дни сентября принесли не только прохладу, но и избавление от наиболее тяжелых приступов. Утром Грейс не тошнило, подавленность исчезла. Тело начало приобретать округлость, хотя и не столь заметную под свободной одеждой. Только лежа в постели, она видела легкую выпуклость под рубашкой на когда-то плоском животе.
Это ее ребенок. Проведя рукой по животу, она улыбнулась.
Грейс витала в облаках, когда почувствовала внутри нечто похожее на трепет волшебных крылышек.
Неужели это шевельнулся ребенок?
Вот опять. И еще…
Она вдруг почувствовала необходимость рассказать кому-нибудь об этом. Поделиться этой маленькой, но такой чудесной радостью. Быстро подойдя к двери, соединявшей их спальни, которую никто из них даже не пытался открыть, Грейс без стука распахнула ее и вбежала в комнату.
Джек обернулся. Бритва замерла в дюйме от его намыленного, полувыбритого лица.
— Грейс, что случилось? — Он с беспокойством положил бритву. — Ты плохо себя почувствовала?
— Нет, я… о, даже знаю, как сказать. Лучше подойди сюда и почувствуй сам.
Он удивленно поднял брови.
— Что именно?
— Сейчас узнаешь. Дай мне руку.
Джек вытер лицо полотенцем и шагнул к ней.
— Ближе. Иначе не сможешь ощутить. — Возбужденно схватив его за руку, она положила его ладонь на то место, где чувствовала движение «крылышек».
— Что мы делаем? Объясни.
— Ребенок! — прошептала она.
— Ты думаешь, он шевельнулся? — взволнованно уточнил Джек.
— Во всяком случае, мне так показалось. А теперь молчи, подождем, сделает ли он это снова.
Обхватив свободной рукой ее спину, Джек прижал ладонь к ее животу. Они терпеливо ждали.
— Я ничего не чувствую, — тихо сказал он.
— Подожди еще минуту.
Когда Грейс собралась уже признать свое поражение, маленькое чудо наконец произошло.
— Да, — прошептал Джек. — Я что-то почувствовал. Хотя не вполне уверен. Как думаешь, он еще шевельнется?
— Не знаю. Но он здесь. Наш ребенок. Он уже общается с нами.
Грейс одарила его сияющей улыбкой. Наклонившись к ней, Джек медлил, словно давал ей возможность отступить. И когда она этого не сделала, поцеловал ее — горячо, медленно, очень ласково.
Закрыв глаза, она позволила себе хоть на пару секунд упиться его близостью. Прежде чем она успела отстраниться, Джек прервал поцелуй, но еще держал ее в объятиях.
— Я скучаю по тебе. И даже очень.
— Что ты имеешь в виду? Я постоянно рядом.
— Только не всегда со мной. Ты держишь меня… на расстоянии.
Джек был прав. Несмотря на дружеские отношения и радость находиться с ним, для самозащиты она возвела между ними незримую стену. И вот на несколько минут позволила этой стене пасть. Впустила его.
— Я хочу тебе кое-что сказать. То, что должен был сказать уже давно.
Грейс замерла, не в силах поверить, что он сделает это здесь и сейчас. Но ведь она знала, что этот момент настанет, что рано или поздно он уедет так же внезапно, как появился.
Все скоро закончится. Он собирается проститься с ней и покинуть ее, теперь уже навсегда.
— Грейс, я люблю тебя.
— Что ты сказал? — чуть слышно прошептала она.
— Я сказал, что люблю тебя.
Она растерянно моргнула и слегка тряхнула головой. Нет, этого не может быть.
— Это правда, — подтвердил он, как будто почувствовал ее недоверие. — Более того, я не собираюсь уезжать. Хотя по твоим глазам вижу, что ты этого ждешь. И тебе не удастся так легко бросить меня, как в первый раз. Я остаюсь, нравится тебе это или нет. Конечно, ты все еще не веришь мне и твои сомнения когда-то были справедливыми, но только не теперь.
Грейс не могла ни шевельнуться, ни заговорить. Он ласково погладил ее по щеке.
— Ты единственная женщина, к которой я стремлюсь, единственная, кого я хочу. Что бы ты ни думала о моей встрече с Филиппой Стоктон, я был тебе верен тогда и верен сейчас. Я не могу доказать это на словах, как не могу заставить тебя поверить в мою любовь. Но я докажу это, если даже мне понадобится для этого вся оставшаяся жизнь. Нет, успокойся, я не требую от тебя немедленного ответа. Просто хотел, чтобы ты знала о моих чувствах и о том, что я собираюсь бороться за тебя, Грейс. Ты любила меня когда-то. Я буду ждать и надеяться, что все вернется.
Джек снова поцеловал ее, легко, бережно.
— А тем временем я стану заботиться о тебе и ребенке. Мы будем жить вместе, где ты захочешь, только не проси меня уехать, уйти из твоей жизни. Я уже пытался, и это чуть не убило меня. Лучше смириться с твоим равнодушием, чем потерять тебя.
Он подошел к своему прикроватному столику. Вернувшись, протянул ей на ладони подвеску в форме сердца.