Набрав в легкие побольше воздуха и хорошенько вытерев следы слез, Эйми вышла из своего убежища и направилась в гостиную. Окинув зал быстрым взглядом и не обнаружив отца, она устремилась к стоявшей в дальнем углу Вайолет в надежде выяснить его местонахождение.
– Здравствуй, дорогая, – улыбнулась Вайолет Эйми. Она была другом семьи. В прошлом, также как и маркиза Олбрайт, играла в театре, а ныне управляла магазином одежды на Бонд-стрит. Вайолет была частым гостем семьи Давентри, и Эйми подозревала, что она неравнодушна к маркизу. – Как приятно видеть тебя. За весь вечер мы так и не поговорили с тобой.
Следуя этикету, Эйми вынужденно улыбнулась. Она и правда симпатизировала Вайолет и в другой раз с удовольствием бы пообщалась с ней, но сейчас совсем не была расположена к непринужденной болтовне.
– Я знаю. Но прошу меня извинить, Вай, совсем неважно себя чувствую и надеюсь, что отец согласится уехать пораньше. Случайно, не знаешь, где он?
– Кажется, вместе с Морой и Джиллиан, они поднялись в детскую взглянуть на малышку. – Поджав губы, Вайолет с тревогой смотрела на Эйми. – Милая, у тебя слегка уставший вид. Хочешь, я помогу тебе найти отца?
– Спасибо, не стоит. Все в порядке. Мне всего лишь надо как следует выспаться, вот и все.
С нежностью пожав руку Вайолет, Эйми еше раз вежливо извинилась и покинула зал.
Очутившись в тускло освещенном коридоре, погруженном в тишину, Эйми оказалась совершенно одна, не было слышно даже шагов прислуги. Она уже поднималась по крутым ступеням лестницы, спиралью закручивающейся над холлом, как почувствовала легкое головокружение и сильнее ухватилась за перила. Неожиданный звук заставил Эйми остановиться.
Шуршание, послышавшееся на верхних ступенях, было едва различимым и напоминало бесшумную поступь шагов. Неожиданно неприятная дрожь пробежала по спине Эйми.
– Эй, – прокричала она, сдерживая дрожь. – Кто там?
Ответа не последовало. Совершенно не зная, что делать, Эйми решила подождать. Повисла напряженная тишина. Постепенно страх овладевал Эйми, хотя она и пыталась убедить себя, что бояться нечего. В доме сестры она в полной безопасности и ей ничто не угрожает. Но все-таки Эйми не могла избавиться от ощущения, что наверху, в темноте, кто-то поджидает ее. Кто-то, кто способен причинить ей боль.
«Это не прекратится никогда, пока ты не вспомнишь все, что случилось…»
Зловещий шепот нарастал, повторяясь снова и снова, становясь все громче и наконец превратился в гул, словно в воронку затянувший Эйми в воспоминания о той ночи. Она снова увидела себя в темной библиотеке, где лорд Страттон одним выстрелом уничтожил все, что было хорошего в ее жизни.
Угрожающие, расплывшиеся образы вспышками мелькали перед глазами Эйми, она постоянно моргала, пытаясь разогнать туман. Она была уверена, что если ей удастся сконцентрироваться, то она сумеет вспомнить то, что же произошло на самом деле…
Внезапно тени, наводнявшие лестницу, стали двигаться, и что-то расплывчатое и мрачное бросилось вниз, прямо на нее. Эйми не удержалась за перила и с криком, полным ужаса, начала падать вниз. Падать… и падать… и…
Раздался глухой звук от удара. Эйми ударилась головой о мраморный пол холла.
Больше она не помнила ничего.
«Пропади оно все пропадом!»
От гнева на себя, на леди Оливию и на весь вечер в целом кровь закипала в венах Ройса. Возвращаясь в гостиную, он искал объяснения случившемуся и не находил. Единственно возможной причиной являлось временное помутнение рассудка. Он ведь обещал себе, что оставит Эйми в покое, что ни словом, ни каким-либо поступком не выдаст своего желания, граничащего с наваждением. И все же он это сделал – заключил ее в объятия и поцеловал, будто имел на то право. Как будто она принадлежала ему.
О чем он думал?
Но в том-то и дело, что тогда он словно бы лишился рассудка. Хотя нет! Он думал, только не головой. Он позволил эмоциям и страстям взять верх. Поцелуй был настолько чувственный, что у него закружилась голова.
Дрожь пробежала по телу Ройса при воспоминании о буре чувств, отразившихся на лице Эйми, когда она вырвалась из его объятий. Смятение, замешательство и душевная боль – все это запечатлелось на ее обворожительном лице, но облегчить ее страдания он, Ройс, не мог. Господи, разве он что-либо мог объяснить ей, когда сам едва понимал?!
Вдобавок ко всему сварливая тетушка Оливия сочла необходимым отчитать его.
– Впредь держитесь подальше от моей племянницы, лорд Стоунхерст, – строго предупредила она Ройса, как только они остались наедине. – Вы абсолютно неподходящая компания для впечатлительной молодой девушки. Эйми уже совершеннолетняя, и в этом возрасте ваше постоянное присутствие рядом неуместно. Достаточно того, что мои старшие племянницы замужем за мужчинами, не пользующимися уважением в светском обществе. И я не позволю, чтобы репутация семьи пострадала еще раз из-за брака Эйми с вами, с человеком, практически отвергнутым светом.
Почти все сказанное Оливией было не чем иным, как правдой. Это было единственной причиной, по которой Ройс не задушил старую ведьму. Он давно решил, что самым лучшим выходом будет держаться от Эйми подальше, и сегодня еще раз получил этому подтверждение.
Но все же теперь он знал о преследовавших Эйми кошмарах. Оставалось неясным, что могло означать их возвращение, и вопреки требованиям Эйми Ройс не считал возможным скрывать от ее отца и остальных членов семьи такие важные вещи.
Ситуация была запутанной, и он совершенно не знал, как поступить. Однако Ройс точно знал, чего он делать не собирается. О возвращении в гостиную не могло быть и речи.
Войдя через стеклянные двери в дом, он с удивлением обнаружил почти опустевший зал. Единственными присутствующими были мило беседовавшие у камина мисс Лафлер, вдовствующая герцогиня Мейтленд и Коннор Монро.
Не останавливаясь, Ройс проследовал к выходу. Прежде чем отправиться спать, он хотел отыскать Хоксли и пожелать другу спокойной ночи.
Погруженный в свои мысли, Ройс прошел через арку и вышел в холл. В ту же секунду в противоположном углу холла он увидел горничную с округлившимися от страха глазами. У ее ног валялась перевернутая корзинка с бельевыми веревками. Одной рукой девушка в ужасе прикрывала рот, другой – указывала в направлении лестницы.
Сначала Ройсу показалось, что перед ним сваленное в кучу белье, но, приглядевшись, он понял, что это… тело.
– Эйми!
В какой-то момент ему показалось, что сердце перестало биться. Но тут же оно застучало с новой силой. Ринувшись к Эйми, Ройс упал на колени. Увидев ее мертвенно-бледное лицо, Ройс почувствовал, как сдавило грудь. Он не был уверен, что Эйми дышит, и, убрав от лица ее растрепавшиеся волосы, проверил пульс. Он был таким редким и слабым, что Ройс едва смог его нащупать. При виде крови, сочившейся из глубокой раны чуть выше уха, Ройс едва сдержал крик отчаяния. Эйми лежала абсолютно неподвижно. И это больше всего испугало его. Все время, пока он осматривал ее, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни, девушка ни разу не шевельнулась.
– О Боже! Что произошло? – встревоженно воскликнул лорд Олбрайт, спускаясь по лестнице настолько быстро, насколько это было возможно в его почтенном возрасте. Следом за ним спешили обе дочери и Хоксли.
Бережно подхватив Эйми на руки, Ройс выпрямился. Он едва соображал. Лишь издалека до него доносился озабоченный голос леди Хоксли, велевшей опешившей прислуге скорее послать за врачом. Ройс был слишком поглощен тем, как бы получше устроить безвольно свисавшую голову Эйми на своем плече, и не в состоянии был воспринимать происходящее вокруг.
Перед глазами промелькнул образ разбившейся Корделии, чье изуродованное тело лежало под колесами фаэтона Алекса, и словно откуда-то издалека донесся наполненный ненавистью голос отца: «Родившись, ты убил свою мать и с того момента не принес в жизнь ничего хорошего. Ты сеешь только крах и гибель вокруг себя. Те люди, что по глупости своей свяжут с тобой жизнь, закончат ее в страданиях».