Интересно, что происходит в ее голове и почему между нами такая неразрывная связь, что все, о чем я могу думать, о том, чтобы подняться наверх, раздеть ее, привязать к моей кровати и провести следующие несколько часов трахая ее снова и снова. Жестко. Сильно. Можно описать мой способ занятий сексом, как брутальный, учитывая то, насколько сильно я доминирую над девушкой.
От нее требуется всего лишь согласие на то, чтобы участвовать в этом. Поток похоти застилает мой разум. Каждая грязная фантазия о том, что бы я делал с Кеннеди, которыми я развлекался последние семь недель, пересиливает здравый смысл, пока я борюсь с желанием прижать ее к машине, притянуть за голову и соединить ее ротик со своим.
― Эй, все в порядке? ― спрашивает она, пока я думаю, что ответить.
Решение принято. Я должен трахаться с этой девушкой. Долго и страстно.
Протягивая водителю деньги, я говорю ей.
― Запиши это на мою кредитку. ― После чего добавляю. ― Спасибо, Джон, увидимся завтра.
Когда портье берет мою компьютерную сумку, я замечаю, что водитель салютует мне, прежде чем сесть в машину без лишних слов, пока персонал отеля уносит мой багаж.
По крайней мере, мне так кажется. Я не могу точно сказать, кто и что делал вокруг меня, пока я доставал кредитку и протягивал ее Кеннеди.
Я жду ее реакции, подбирая следующие слова. Мне надо сходить выпить, расслабиться и обдумать свой следующий ход. Есть небольшая доля вероятности, что она согласится пойти наверх и разрешит мне дико трахать ее. Я заведен до предела.
― Надеюсь, у них есть свободный номер, ― шепчет она, обращая свой взгляд на водителя.
Вот снова она коснулась моей руки, вырывая меня из страны грез, я держу бумажник и почти роняю его. Черт возьми, возле Кеннеди я неуклюж. Между нами происходит химия, что держит нас в непосредственной близости.
― Возможно, придется просидеть до утра.
Слова сейчас не мой конек, я представляю ее обнаженной, связанной и подо мной.
― Ничего страшного. В колледже все становятся полуночниками. ― Она берет мою кредитку, и ее шелковистые пальцы скользят по моей руке, посылая ток вверх по ней.
― В политике не намного лучше, ― бормочу я.
В данном случае я не знаю, смогу ли держать дистанцию, если она будет сидеть рядом со мной на диване в моем номере. Я слышу тревожный звоночек. Учитывая ее дразнящее поведение и тот поцелуй, которым мы обменялись однажды, она должна была представлять, как я безостановочно трахаю ее.
Мысль о том, чем мы могли бы заниматься с ней, занимает все мои мысли, и я ослабляю галстук. Как же мне найти выход?
― Я не сомневаюсь, ― отвечает она.
― Может быть так, а может, и нет, посмотрим, ― говорю я, направляясь к входу.
Войдя вместе с ней в отель, я сосредотачиваюсь на отражении ее попки от глянцевой поверхности половиц. Они гладкие, из темного полированного дерева, и я захвачен звуком от ее каблуков.
За несколько шагов до стола регистрации она замедляется и обхватывает пальцами мою руку.
― Мы пришли. Я проверю нашу бронь, если вам нужно сделать несколько звонков.
Такое ощущение, что ее пальцы укрепляют мое решение сделать следующим шагом кампании пункт ― затрахать ее. Проблеск реальности вонзается в сознание, и я засомневался в собственном рассудке.
Я настолько возбужден, что больше всего на свете я хочу засадить член в нее, но если она против, малейший намек на скандал может уничтожить мое имя, имидж, а Сенат США окажется в центре внимания. Такой пиар в прессе не нужен ни мне, ни Белому Дому.
― Я не знаю, сработает ли это, ― сказал я осторожно, смотря на ее ротик и чувствуя жар женского тела.
В эту же секунду, я осознаю, что облажаюсь с такой девушкой, как Кеннеди, и я сжимаю челюсть, чтобы не выдать, что меня беспокоит.
― Снова? ― Она возмущается. ― Послушайте, я здесь, чтобы работать. А то, что Вы вообразили, все полная чушь, Сенатор Стоун. Абсолютная и не подлежащая обсуждению чушь.
Огонь желания обжигает мои рецепторы, давая понять то, что происходит между нами далеко за пределами нормы даже для меня. В секретном мире, где ролевые игры опираются на инстинкты, я отбрасываю осторожность к чертовой матери.
― Прекрасно. Если ты готова принять то, что я приготовил.
Я посмотрел на ее пальцы, нервно теребящие ручку, сфокусировавшись на насыщенно-красном лаке ее ногтей.
― Мне необходимо выпить, Кеннеди.
Отворачиваясь от нее, в голове у меня был единственный план ― найти бар. Больше никаких вопросов, мне нужна выпивка, как способ остановить себя же от ее изнасилования. Я обвел взглядом холл, отмечая несколько диванов. Темный прямоугольник врезан в дальней стене, где мерцают белые огни, напоминает мне о Рождестве.
Я подавляю эту мысль, иначе, несомненно, появится тошнота, поскольку я не люблю праздники.
― Вы куда?
Глаза ее расширяются до размеров блюдца, и я подбородком указываю на зону отдыха.
― Я буду в том баре.
― Тогда встретимся там.
Кивнув ей, я не могу быстро уйти, меня одолевает желание вернуться обратно. Пара стопок «Скотча» и бокал односолодового «Виски» должны помочь мне. Черт, я готов пить нефильтрованный самогон, если это облегчит боль, расползающуюся по моему телу при виде Кеннеди и ее чертовых розовых губ.
― Это был долгий день и нам предстоит не спать до самого утра. ― И дерзость от того, что она здесь: поражает меня. Дважды мы находились в опасной близости друг от друга и от реализации наших желаний.
― Почему ты приехала в аэропорт, если могла встретить меня завтра утром?
Она улыбается.
― Я не хотела упустить такую возможность, и когда Нора поручила это мне, она напомнила, что вы только-только распустили свою команду. Она поменяла ваш график и беспокоилась о вас.
― Слишком много забот, и я понимаю, что частично в этом есть твоя вина. Спасибо. ― Мы слишком близко.
Я обнажал перед Кеннеди неприятную истину. Она из тех женщин, кто никогда не скажет, чего она хочет на самом деле. Один раз попробовать ее на вкус и мне захочется снова. И снова.
Я чувствую, как осознание всей ситуации прокатывается через мое тело и все больше давит на меня чувство потенциальной опасности, которую она представляет. Можно подумать, что я смогу найти выход, но это не так просто. Уже нет.
Я молча отхожу от нее, но было бы лучше, если бы она развернулась на своих неимоверно высоких каблуках и побежала прочь.
― Не за что. Это было не трудно.
― Через некоторое время, прежде чем я вернуться в кампус я жду интерактивной конференции с независимыми слушателями.
― Интерактивной? ― спрашивает она.
― В режиме реального времени. ― Я напрягся и замер. Может у нее есть что-то, что поможет этой беседе? Этот вопрос не дает мне покоя, и я нахожу первый попавшийся ответ, но меня все это время интересует только несколько вещей, которые мне может дать Кеннеди. ― Интересно быть любимчиком публики. Нам надо поговорить.
― Действительно. После того, как я зарегистрируюсь, я принесу ваш ключ к бару, хорошо? ― Ее вопрос прозвучал вполне невинно, но учитывая силу нашего взаимного притяжения, я задаюсь вопросом: «А так ли она невинна?»
― Звучит неплохо, ― отвечаю я. Неплохо? Мне это нужно. Единственная стратегия, которую я смог придумать ― это дать ей решать самой. Этого мало, но это все, что у меня есть. Ни споров, ни выдуманных диалогов или флирта.
Она сдвинула брови, кивнула и направилась к стойке регистрации.
― Какие-то особые пожелания, касаемо номера?
― Кровать. Огромная. Что ты пьешь? ― искушая судьбу, я предложил ей выпить и жду ее ответа.
Она ловит мой взгляд.
―То же, что и вы.
Я удивляюсь.
― Ты пьешь «Скотч»?
― Конечно. Почему нет? ― Она останавливается посередине и смотрит на меня. ― Я гораздо жестче, чем кажусь.