– Ясно. – Он оценивающе посмотрел на гоблинку. – Я попробую что-то придумать, но если честно, простого выхода я не вижу.
– А если разбить стекло? – спросил Кураг.
– Скорее всего ее разрежет на куски.
– Ну, от этого она не умрет, – сказал царь гоблинов.
– Нет! Только не разбивайте! – завопила Сиун.
Никто не обратил на нее внимания.
– Но может случиться, что половина останется на вашей стороне, и половина – на нашей, – продолжал размышлять Дойл. – Гоблины могут залечить такие серьезные повреждения?
Кураг нахмурился:
– Убить-то ее это не убьет...
– Но сможет ли она срастись воедино или так и останется рассеченной на куски?
Сиун принялась вырываться с новой силой.
– Не разбивайте зеркало, мать вашу!!
Я ее вполне могла понять, но проблема даже среди фейри была настолько необычной, что не укладывалась в мозгах. То, что она так застряла, – даже страшным не казалось, это просто не удавалось осознать.
– Ну, если зеркало не разбивать, то будь я проклят, если знаю, что делать, – сказал Кураг.
Падуб подошел к зеркалу и потрогал Сиун в том месте, где ее тело входило в стекло. Он не причинил ей боли, но она заорала, будто он ее ударил. Падуб почти испуганно проговорил:
– Это сделал Китто, я видел. Я почувствовал, как магия пронеслась сквозь меня всепроникающим ветром. – Он обвел руками по линии, где тело Сиун соприкасалось со стеклом.
– Не трожь меня! – крикнула она.
Падуб посмотрел на нас.
– Я согласен с желанием моего брата. Я пойду к принцессе, если у нас есть шанс получить такую силу. – Он еще раз посмотрел на зеркало с застрявшей в нем Сиун и взглянул на меня. – Мы придем к тебе, принцесса. – В его взгляде читалось вожделение, но не плотское вожделение – а вожделение силы. Это желание не такое горячее, зато приводит оно к весьма горячим последствиям, к опасным последствиям.
– Увидимся на пиру, Падуб, – сказала я. Сказать, что я буду рада его видеть, значило бы солгать.
– Мы оба увидимся там с тобой, – добавил Ясень.
– Уточним еще раз, Кураг, – сказала я. – Месяц союза за каждого гоблина, которого мы превратим в сидхе.
– Согласен, – ответил он.
– И вот еще что уточним, – добавил Дойл. – Ввести сидхе в силу можно и другими способами, не только сексом.
– Схваткой до крови, хочешь сказать?
– Да, а еще участием в великой охоте или священном поиске.
– Не бывает уже тех охот, Мрак, и никто не уходит в священный поиск. В мире нет волшебства ни для того, ни для другого.
– Не стану спорить, Кураг, но я не хотел бы отвергать эти возможности.
– Можете делать сидхе из моих гоблинов, как будет вам удобно – если только это не будет стоить им жизни. Сказать правду, Падуб не единственный, кто не желает спать с сидхе. – Тут Кураг усмехнулся бледным подобием обычной ухмылки. – На наш вкус, у вас маловато частей тела.
– Ох, Кураг, старый льстец! – улыбнулась я.
– Я хочу, чтобы одно было совершенно ясно, – сказал Ясень. – Для меня и моего брата ритуалом будет секс с принцессой Мередит и ничто другое.
– Но почему, брат?! – воскликнул Падуб. Ясень встряхнул головой, разметав по плечам светлые волосы.
– Я так хочу. – Он посмотрел на брата, и между ними что-то пробежало, какой-то намек, который я не могла разгадать. – Я лягу с ней, Падуб, а куда я, туда и ты.
– Мне это не нравится.
– Ну и не надо. Все равно сделай.
Падуб едва заметно кивнул. Ясень улыбнулся нам:
– Увидимся на пиру, принцесса.
– Хорошо, – кивнула я.
– А я?! Что будет со мной? – Сиун уже почти стонала.
Я пожала плечами.
– Я не знаю, что с тобой делать.
– И я, – присоединился Кураг.
– Я знаю. – Рис подошел к Сиун. Она хлестнула по нему шипастой ногой. Он отпрыгнул подальше и рассмеялся. Странным смехом – красивым и неприятным одновременно.
– Что же? – спросил Дойл.
– Я требую с Сиун цену моей крови здесь и сейчас.
– Если ты ее убьешь, она все равно не высвободится из зеркала, – сказал Дойл.
– Высвободится, – уверенно сказал Рис. Он стоял точно за пределами досягаемости ее руки и брыкающихся ног. – Я видел, как такое сделали намеренно, чтобы поймать врага в ловушку. Как только он умер, зеркало снова стало целым, а половинки тела остались по разные его стороны.
Сиун в панике забилась о стекло, шипастые ноги оставляли глубокие белые царапины в полированной древесине рамы.
– Нет! – закричала она.
– Когда мы виделись в последний раз, связанным и беспомощным был я. Не думаю, что тебе такое положение нравится больше, чем нравилось мне.