— Ты действительно любишь искусство, не так ли?
— Искусство — это единственное, что помогает мне уйти от всего этого дерьма. Можно забрать все мое имущество, но никто не сможет у меня отнять мое искусство.
— Так как же ты зарабатываешь деньги на жизнь?
— У меня есть небольшая сумма денег, оставленная мне, Блейк управляет ими, — и у него на лице появляется безучастная маска, мне становится жаль, что я спросила его о деньгах. Он был прекрасен, когда говорил об искусстве.
После ужина мы загружаем посуду в посудомоечную машину, и Вэнн кормит Смита. Затем он поворачивается ко мне.
— Готова поэкспериментировать?
Я ухмыляюсь.
— Похоже мне стоит выйти за дверь.
Он хватает меня за руку и бежит в спальню, смеясь, там он останавливается.
— Я хочу стриптиз.
Я начинаю снимать мой топ и от этого начинаю смеяться. Это просто не для меня.
— Когда ты разденешься, у меня есть план. Не выпендривайся.
— Вот тебе легко говорить, ты не раздеваешься так.
— Хочешь, чтобы я устроил тебе стриптиз?
Я прыгаю на кровать и кладу руки за голову.
— Дамы и господа, Вэнн Вульф будет раздеваться прямо сейчас.
Глядя мне в глаза, он хватается за низ футболки и тянет ее через голову, голова возвращается в исходное положение грациозно и вызывающе. Я свищу. Игнорируя меня полностью, он снимает свои ботинки и отбрасывает их в сторону. Я поднимаю бровь, чтобы отвлечь его, но он только улыбается и кивает, как бы говоря мне, что разгадал мою игру.
Носки идут вслед за ботинками, по одному летят в сторону. Потом он разводит руки, разворачивается в пол оборота, играя мышцами на торсе, и расстегивает коричневый кожаный ремень, медленно вытягивая из петель, позволяя ему намотаться на палец. Вы думаете, что я умираю от смеха, держась за живот, нет, потому я нахожусь в плену, я заворожена этим действием.
Перед глазами у меня стоит одна картинка, как он погружает свой член глубоко в меня.
Он расстегивает кнопку, затем молния опускается вниз, появляется выпуклость в белых трусах. Выцветшие джинсы начинают сползать вниз, ниже, еще ниже. Моя киска тихо всхлипывает. Он поворачивается ко мне лицом, в нем не видно не позерства, ничего. Просто стоит, выжидая, как пантера, в своих боксерах. Я стараюсь отыскать недостатки. Он слишком широкий? Нет. Его бедра слишком узкие? Неа. Волосы слишком длинные? Возможно. Но в итоге все несовершенства, как будто предназначены подчеркнуть все его совершенство, и я чувствую трепетание возбуждения. Неудержимая невероятная вибрация проносится по моему телу, парализуя. Я знаю, откуда она начинается, она проносится по моим конечностям и врезается прямо между ног, находясь в ожидании, словно убийца.
— Чего ты ждешь? Сними их, — мой голос какой-то хриплый и мурлыкающий.
Он неожиданно прыгает на кровать, напугав меня, я совершенно не интеллигентно визжу.
Он опирается спиной о подушки, закинув руки за голову.
— Некоторые вещи надо заслужить.
Прилив чистого вожделения наполняет меня, дрожь накатывает какими-то волнами
— Я не шучу, — говорю я и снимаю его нижнее белье.
Его глаза поблескивают от возбуждения. Как попугай, которому предлагают арахис, я облизываю его член, словно тающее мороженое, снизу-вверх. Он толстый, соленый, бархатистый на моем языке, мне нравится. Не содержащий калорий. Это ментальная татуировка. Голос в моей голове – «Сохрани его свет и сексуальность, Сугар». Я обхватываю его губами и кружу языком вокруг головки.
— Я хотел бы быть твоим ангелом.
Для меня его слова тяжелы.
— Почему?
— Сделать так, чтобы ты увидела и поняла.
— Что увидела?
— Не берите в голову. Мы не на одной волне.
Ну вот и прекрасно, я не хочу ни о чем говорить, потому что в моей киске происходит просто шторм, пытаясь найти выход.
Затем я возвращаюсь, чтобы бездумно сосать большой, солоноватый бархатный ствол. Он переворачивает меня и начинает делать свое дело, освобождение приходит, словно полное умопомешательство, причем в большом количестве.
Чао, всем.
22.
«Я мечтаю рисовать, и я нарисую свою мечту».
Винсент Ван Гог