В ее взгляде явно читается некое облегчение.
— Может мы сходим на ланч на следующей неделе?
Я чувствую, как волна гнева подымается внизу моего живота. Какого черта она делает здесь? Ей что недостаточно миллиардера? В конце концов, это мой мужчина.
— Да, давай, — я нажимаю на кнопку лифта, двери тут же открываются.
Она не следует за мной, все-таки какая наглость с ее стороны. Она просто стоит, улыбаясь мне, а я автоматически улыбаюсь ей в ответ, но, черт возьми, она что крутит роман с моим мужчиной? Двери закрываются перед ней, и у меня словно вырастают крылья за спиной, я выхожу, когда лифт останавливается, и как гончая несусь вверх пять лестничных пролетов, притормозив только перед дверью пожарного выхода, тяжело дыша.
Когда мое дыхание восстанавливается, что происходит на удивление быстро, я двигаюсь по коридору, ведущему к апартаментам Вэна, перед входной дверью я снимаю туфли и поворачиваю ключ в замке, тихонько проскальзываю внутрь. На цыпочках я крадусь к маленькой нише, ведущей в гостиную, чуть ли, не вжавшись в шкаф, наблюдаю за ними. То, что я слышу совершенно не похоже на то, что я ожидала!
— Я так сильно его люблю, что очень хочу помочь, но он ничего мне не рассказывает, — говорит Лана, ее голос полон смятения и отчаяния.
— Не потому, что он не хочет, он не может. Он не может ничего вынести во вне, из своего окружения и то, что там происходит.
Она возбужденно вышагивает, то появляясь, то исчезая из моего поля зрения.
— Он может выйти из этого окружения?
— Из него нет выхода, это окружение не имеет выхода. Кроме того, он не хочет выходить, потому что это поставит тебя и Сораба в положение серьезной опасности. Он за милую душу готов пожертвовать собой ради этого.
— Я могу войти в это окружение? — она почти шепчет, и в ее голосе слышатся нотки ужаса.
У меня просто волосы встают дыбом от ее голоса.
Вэнн какое-то мгновение молчит, потом отвечает:
— Никогда.
О чем, черт возьми, они говорят? Внезапно, я вспоминаю те ее сумасшедшие заметки, которые видела о братстве Эль, и тут же всплывают в памяти, те невероятные вещи, которые ей кричала Виктория на свадьбе.
— Что же мне делать? — отчаянно спрашивает Лана.
— Борьба между добром и злом стара, как мир, она никогда не будет выиграна ни одной из сторон. Если ты ввяжешься в это ты потеряешь саму себя.
— Мне не следует ничего делать, так что ли?
— Совершенно неважно, что ты делаешь, братство продолжит в том же духе держать великих мира сего за яйца в пользу Эль. Тебя не пригласят, также, как и меня. Блейк будут приглашать всегда в качестве почетного гостя, но он не пойдет туда... из-за тебя. Из-за твоей любви к нему, которая простирается за пределами этого окружения.
— Но моя любовь к нему за пределами окружения не может остановить кошмаров.
— Кошмаров?
— Каждый раз, когда у него особенно напряженный день, ночью ему снится кошмар. Он начинает кричать, как ребенок. Он сказал мне, что в памяти остались только какие-то неясные, размытые обрывки и смутные видения, но он вспоминает, что когда был маленьким мальчиком, то принял участие в ритуале и убил другого ребенка.
— Первое правило возвращения контроля над этим — это вспомнить саму историю.
— Что ты имеешь в виду?
— Блейк никого не убивал. Ребенок, сущность которого программируется обычно никогда не делает этого. Он просто просыпается в одурманенном состоянии с окровавленным ножом и мертвым ребенком рядом, и начинает кричать и плакать, звать свою мать, и так в течение нескольких часов.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что, когда мне было семь лет, я стал случайным участником ритуала. Меня совершенно случайно заперли в том же помещении, где проходила церемония. Я видел все, что они делали. Я видел, как маленькое тело напряглось, когда его проткнули ножом. Я чувствовал себя таким запачканным, но не мог отвести глаз. Когда они ушли, я сидел в полном оцепенении в течение нескольких часов. Когда проснулся другой мальчик и начал кричать, я хотел выйти и успокоить его, но даже тогда я знал, несмотря на свой маленький возраст, что, если как-то обозначу свое присутствие, то буду мертв, и инстинкт самосохранения пересилил все. Но тот шок, который я пережил, был несравним ни с чем. Он окончательно изменил меня, окружающий мир стал самым страшным местом для меня. Нет ни одного, кому бы я мог доверять после этого. Я знал, что они заставили пройти именно этот ритуал и Маркуса и Блейка.
— Они никогда не делали это с тобой?
— Нет. Я не соответствовал их канонам. Они выбирают своих жертв очень тщательно.