- Ты когда-нибудь видел, как оно действовало?
Кев кивнул, искоса глянув на нее, поскольку массажировал напряженные мышцы своей шеи.
- Я видел, как оно вылечило лихорадку,- пробормотал он. И замер.
- Достань его, - наконец сказала Амелия дрожащим голосом. - Возможно, оно убьёт их, но без него они умрут ещё вернее.
***Кев кипятил белладонну, которую обнаружил на краю деревенского кладбища, до консистенции черного сиропа. Амелия стояла рядом с ним, пока он процеживал смертоносный сироп и наполнял им небольшую рюмку для яйца.
- Сначала Лео, - решительно заявила Амелия, хотя ее лицо выражало сомнение. - Ему хуже, чем Уин.
Они подошли к постели Лео. Было поразительно, насколько быстро может ухудшиться состояние человека из-за скарлатины, каким истощенным стал их брат. Лицо Лео, прежде красивое, стало неузнаваемо: опухшее, раздувшееся и бесцветное. Его последними связными словами, сказанными накануне Кеву, были мольбы о смерти. И его желание в ближайшее время могло исполниться. Судя по всему, кома была делом нескольких часов, если не минут.
Амелия подошла к окну и открыла его. Ворвавшийся холодный воздух развеял запах уксуса.
Лео стонал и слабо шевелился, неспособный сопротивляться, когда Кев заставил его открыть рот, поднес ложку и вылил четыре или пять капель настойки на его сухой, потрескавшийся язык.
Амелия села рядом с братом, поглаживая его тусклые волосы, целуя его бровь.
- Если настойка окажет… окажет отрицательное воздействие, - начала она, хотя Кев знал, что она имеет в виду «Если это убьет его», - как долго это продлится?
- Час и пять минут, - Кев видел, как рука Амелии задрожала, в то время как она продолжала гладить волосы Лео.
Казалось, этот час был самым долгим за всю жизнь Кева, пока они сидели и смотрели на Лео, который метался и бормотал, будто был во власти кошмара.
- Бедный мальчик,- прошептала Амелия, проводя холодной тряпкой по его лицу.
Когда они убедились в том, что судорог больше не будет, Кев взял рюмку для яиц и встал.
- Ты собираешься дать это Уин сейчас? - спросила Амелия, все еще глядя на своего брата.
- Да.
- Тебе помочь?
Кев покачал головой.
- Оставайся с Лео.
Кев направился в комнату Уин. Она неподвижно и тихо лежала в кровати. Уин не узнала его, ее разум и тело истощились от высокой температуры. Как только он поднял ее и откинул ее голову на свою руку, она скорчилась от боли в знак протеста.
- Уин, - сказал он мягко. - Любовь моя, не шевелись.
Ее глаза открылись при звуке его голоса.
- Я здесь, - прошептал он. Он взял ложку и опустил ее в рюмку. - Открой рот, маленькая gadji. Сделай это для меня. - Но она отказалась. Она отвернула лицо, и ее губы задвигались в беззвучном шепоте.
- Что такое? - пробормотал он, поворачивая ее голову обратно. - Уин. Ты должна принять это лекарство.
Она вновь зашептала.
Кев недоверчиво посмотрел на нее, разобрав хриплые слова.
- Ты примешь его, если я назову тебе свое имя?
Она изо всех сил пыталась сглотнуть, чтобы сказать.
- Да.
Его горло сжималось все больше и больше, а глаза вспыхнули.
- Кев, - удалось сказать ему. - Меня зовут Кев.
Девушка позволила просунуть ложку между своих губ, и черный яд потек вниз по ее горлу.
Ее тело расслабилось. А Кев продолжал держать хрупкое тело Уин в своих руках, похожее на легкое и горячее пламя.
Я пойду за Тобою, думал он, какова бы ни была твоя судьба.
Уин была единственной на Земле, кого он когда-либо желал. Она не может покинуть его.
Кев склонился над ней и коснулся ее сухих, горячих губ своими.
Поцелуй, который она не могла почувствовать, и никогда не вспомнит.
Он ощутил вкус яда, когда его рот задержался на ее губах. Подняв голову, он взглянул на ночной столик, где оставил белладонну. Этого было более чем достаточно, чтобы убить здорового мужчину.
Казалось, будто только руки Кева способны удержать дух Уин внутри ее тела. Поэтому он крепко держал ее, нежно укачивая. Он коротко помолился. Но он не позволил бы ничему, сверхъестественному или обычному, отнять ее у него.
Для него весь мир сосредоточился на этой тихой затененной комнате, на хрупком теле в его руках, на дыхании, что мягко просачивалось в ее легкие. Он задерживал свое дыхание в такт с ее дыханием, собственное сердцебиение с ее сердцебиением.
Прислонившись к кровати, он погрузился в темное забытье, ожидая их общей судьбы.
Не осознавая, сколько времени прошло, он лежал с ней до тех пор, пока движение в дверном проеме и сияние света не разбудили его.
- Меррипен, - хрипло позвала Амелия. Она стояла на пороге и держала свечу.