— Отодвинься немного.
Его близость ужасно раздражала ее. Конечно, можно было бы закрыть глаза, — но ведь она все равно постоянно ощущала бы жар его тела, ощущала бы его присутствие… А ей понадобилось немало времени, чтобы убедить себя в том, что она больше не испытывает к нему никаких чувств.
Да-да, совершенно никаких! Она, Шарлотта, равнодушна к этому человеку! И в таком случае ей тем более не следует сидеть с ним рядом…
Ах, какой он все-таки негодяй! Негодяй и грубиян к тому же… Неужели он не понимает, что она не желает сидеть с ним рядом? А пересесть на другое сиденье со связанными руками она едва ли сумеет, так как экипаж едет слишком уж быстро…
Тут муж повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Шарлотта замерла на мгновение. Глядя в его серые глаза, сейчас наполненные серебристым лунным светом, она не могла не думать об ангелах и демонах, а также… о ласковом, тихом дожде.
А герцог, криво усмехнувшись, проговорил:
— Возможно, ты обнаружишь, дорогая, что если проявить хорошие манеры и попросить по-человечески, то я выполню просьбу. Ведь ты хотела о чем-то попросить меня, не так ли?
Сжав кулаки, Шарлотта проворчала:
— Не соизволите ли, ваша светлость, пересадить свой благородный зад на несколько дюймов подальше от меня?
Герцог снова усмехнулся:
— У вас прекрасные манеры, моя милая. Но вы забыли, миледи, сказать «пожалуйста».
Шарлотта кивнула и тут же выпалила:
— Пожалуйста, перемести свой зад подальше от меня.
Муж долго молчал, глядя на нее в задумчивости. Наконец пробормотал:
— Возможно, мне не стоило развязывать платок.
В следующее мгновение Шарлотта набросилась на него с кулаками. Руки ее по-прежнему были связаны, но она все же умудрялась колотить кулачками — причем с такой силой и столь отчаянно, что ему с трудом удавалось защищаться и уворачиваться. При этом Филипп едва сдерживался от смеха.
«О, это просто потрясающе!» — мысленно воскликнул герцог. Он давно уже ничего подобного не испытывал, давно уже не чувствовал в себе столько жизни, — наверное, с тех самых пор, как ухаживал за Шарлоттой, добивался ее, пытался соблазнить… Но тогда все было по-другому, и тогда они еще не были мужем и женой.
Филипп поморщился от боли, когда Шарлотта, изловчившись, нанесла ему сильный удар в живот. Решив положить этому конец, он обхватил жену одной рукой за талию и крепко прижал к себе. После чего вздохнул с облегчением.
Прошло какое-то время, прежде чем Шарлотта обнаружила, что сидит на коленях у мужа. Хотя, наверное, было бы правильнее сказать «разлеглась», потому что ее голова покоилась у него на плече, а его колено оказалось у нее между ног. Она попыталась высвободиться, но у нее ничего не получилось — муж крепко держал ее. Повернув голову, она бросила на него свирепый взгляд, но он никак на это не отреагировал.
Разумеется, он понимал, что должен был отпустить Шарлотту. Он ведь прекрасно знал: она терпеть не могла, когда ее свободу ограничивали. Но ее тело было таким мягким… И от него исходил чудесный аромат жасмина… Кажется, он лишь теперь осознал, что ему всегда нужна была только она одна. И вот теперь эта женщина находилась в его объятиях.
— Филипп, ты слышишь?..
Его доверчивое сердце гулко забилось, но герцог не поверил ему — слишком уж хорошо он знал свою жену, знал, что она его ненавидит. Да, сейчас Шарлотта произнесла его имя с придыханием, как будто он для нее — единственный мужчина на свете. Но он давно уже знал, как жена относится к нему, поэтому, утихомирив свое строптивое сердце, насмешливым голосом проговорил:
— Да, я прекрасно слышу вас, миледи.
— Филипп, если ты тотчас же не отпустишь меня, то клянусь, что при первой же возможности нанесу тебе такое увечье… В общем, сделаю так, что у тебя уже никогда не будет потомства, понял?
Герцог рассмеялся и, чуть приподняв жену, пересадил ее подальше от себя.
— Дорогая, я забыл, какой ты иногда бываешь любезной и обворожительной.
— Лишь с тобой, дорогой муж. Лишь с тобой, — Она протянула ему руки. — Можешь развязать.
— Полагаю, «пожалуйста» от тебя не дождешься, не так ли?
— Полагаю, что на самом деле тебя не так уж заботит, будет ли у тебя наследник или нет.
Филипп снова рассмеялся:
— Я позволю тебе использовать эту угрозу лишь в карете. Как только мы выберемся из замкнутого пространства, я смогу защищаться надлежащим образом.
Она взглянула на него с едва заметной улыбкой.