Глаза ее округлились, рот приоткрылся. Она отвернулась. Он заметил, что ее плечи напряглись и она сжала кулаки, словно ждала, что он сейчас начнет ее утешать. Такими ли были их отношения? Должен ли он сейчас положить руки ей на плечи? Должен ли сжать их? Должен ли обнять ее? Господи, до чего неловко! Это невыносимо. Он обязан ей рассказать.
Простите, но я понятия не имею, кто вы такая. Я не помню, чем вы были для меня и чем я был для вас.
Глядя на увядший сад, Мерси надеялась, что отвернулась достаточно быстро, чтобы он не заметил замешательства в ее взгляде. Совсем другого она ждала от этой прогулки — брошенных в лицо обвинений, требования объяснить, что за игру она затеяла. Но, похоже, он сам решил поиграть с ней.
У вас ребенок от меня.
Слова эти были произнесены с убежденностью, точно он действительно в это верил. Но возможно ли это? Она знала, что война может пошатнуть человеческий разум, одурманить, сбить с толку.
Однако майор Лайонс, похоже, был в своем уме… Но разве его заявление не указывало на обратное?
Он принял ее за женщину, которая могла родить его ребенка. А не просто за женщину, которую он всего лишь утешил ночью. Не за женщину, которая влюбилась в него, зная, что его сердце никогда не будет принадлежать ей.
Конечно, она не могла не испытать разочарования оттого, что ночь, которая навсегда изменила ее, для него, видимо, ничего не значила. Он был таким внимательным, таким добрым, таким нежным в ту далекую ночь. Какая же она глупая — решила, что он мог относиться к ней как-то по-особенному! Ни один мужчина так к ней не относился. Но Стивен Лайонс и не был похож на тех мужчин, которых она знала. Красив, обаятелен, обходителен. Ни одна сестра в госпитале не могла устоять перед его чарами.
Мерси не была исключением.
Она хотела было разозлиться, понимая, что понадобилась ему только для того, чтобы отвлечься, но сообразила: то, что он не помнит подробностей их отношений, может оказаться выгодным для нее. И почему бы не воспользоваться этим? С той минуты, когда в ее жизнь вошел Джон, она стала такой лживой, что сама себе удивлялась. Любовь к Стивену Лайонсу, а потом и к его сыну стала позором для нее. Теперь ни один мужчина не возьмет ее в жены.
Ей предстояло столького добиться, а майору Лайонсу было почти нечего терять. Она уже показала себя прекрасной матерью и стала бы такой же хорошей женой. Благодаря браку Джон остался бы в ее жизни, а она — в его.
Неужели она и правда собирается продолжать этот фарс?
А что, если на самом деле он все помнит? Тогда он станет презирать ее. Осмелится ли она пойти на такой риск?
Мерси раньше никому из посторонних не говорила, что произвела Джона на свет. Эта честь принадлежала другой. Но женщина, которая его родила, отвернулась от него. Бросила его, потому что присутствие ребенка являлось угрозой для красивой жизни, о которой она всегда мечтала. Поэтому Мерси спасла его и, поскольку кормить грудью сама не могла, нашла кормилицу. Поначалу он сильно болел, и Мерси выхаживала его с маниакальным упорством. Она уже не могла видеть, как умирают люди, и на этот раз попросту не позволила смерти украсть его. Она неустанно боролась за него, пока не подорвала собственное здоровье.
Но за те тяжелые, страшные недели она полюбила Джона так, будто это она родила его. Она стала его матерью во всех смыслах этого слова. Она не строила планов на будущее ни для него, ни для себя. Она просто принимала каждый новый день.
За время, проведенное в Крыму, она усвоила: невозможно предугадать, что с тобой будет даже в следующее мгновение. Потом она увидела имя майора Лайонса в списке погибших и решила отвезти Джона к герцогине. Он был плоть от плоти ее сына.
Но страх, что Джона, которого она любила больше жизни, у нее отнимут, заставил ее назваться его матерью. Она знала, что этим навлечет на себя позор и унижения, но это было ничто по сравнению с той болью, которую она испытала бы, если бы ей не позволили быть частью его жизни. Она не могла объяснить бушевавший в ней материнский инстинкт, но разлука с ним разбила бы ее сердце.
Когда она узнала, что майор Лайонс жив, ее буквально затрясло от страха. Ведь он-то должен знать, что она не могла быть матерью Джона! Несмотря на то, что они провели вместе ночь.
Но, похоже, он не помнил той ночи. Даже ее саму он вспомнил с трудом. Потому ли, что она такая незапоминающаяся, или просто у него было столько женщин, что он начал путаться?
Нужно спросить его: кто я, по-вашему? Что, по-вашему, между нами произошло? Но что это даст, кроме еще большего унижения? Чего еще она может лишиться?