Она не по-женски решительно отхлебнула вина, закашлялась, прикрыв рот рукой. На глазах у нее выступили слезы.
— Простите…
— Возможно, будет лучше не пить, а понемногу потягивать.
— Да, да, конечно. Вино великолепное. Спасибо.
И они посмотрели друг на друга так, будто в комнате больше никого не было. Он заметил, что у нее слегка вздернутый носик. Возле уголка рта виднелась крошечная родинка, а ресницы у нее были такие длинные, что ему сразу представилось, как они порхали над его лицом, когда они целовались. Брови ее разделяла неразглаживающаяся складка, как будто она постоянно хмурилась. Наверняка так и было, когда она выхаживала раненых солдат в госпитале. Жаль, что он не знал ее три года назад — сейчас он мог бы определить, какие перемены в ней произошли.
И что переменилось в ней по его вине? Впервые в жизни он пожалел, что не держал свои чертовы брюки застегнутыми. Но как же ему хотелось помнить каждый миг внутри нее!
Размышления его были прерваны появлением последнего участника обеда.
Без грома фанфар, но все же сумев привлечь к себе всеобщее внимание, в библиотеку вошел Лео. До знакомства с ним Стивен не встречал других людей, которые жили бы с такой досужей неторопливостью и беззаботностью, как Лео. Никто не упоминал его фамилии, все называли его просто Лео.
— Мисс Доусон, — заговорила герцогиня, уводя ее от Стивена к его явному неудовольствию, — позвольте представить вам художника, о котором я недавно говорила. Это Лео.
— Очень приятно, мистер Лео.
— Просто Лео, — лениво произнес тот, взял ее руку и поднес к губам.
Стивен почувствовал, что его рука, не сжимавшая рукоять трости, сжалась в кулак. Ему захотелось отдернуть руку мисс Доусон от губ Лео. Что это на него нашло? Никогда раньше он не ревновал своих женщин, потому что всегда мог без труда найти замену любой. У него были любовницы, а не возлюбленные. Он никогда не тратил силы на то, чтобы женщина доставляла удовольствие только ему, потому что очень быстро начинал скучать. Он предпочитал разнообразие.
— Ваш приезд стал настоящим праздником для герцогини, — пробормотал Лео. — Что не может не радовать меня. Спасибо, что приехали.
Айнсли бросил на Стивена саркастический взгляд. Их мать радовалась, потому что, как ей казалось, Стивен начал постепенно приходить в себя. Придется улучить минутку и открыть ей правду. Не впервой ему разочаровывать ее.
— Должен признаться, меня гложет любопытство. Прежде чем спуститься, я взглянул на малыша. Он — само очарование, — промолвил Лео.
— Спасибо. Но это не моя заслуга. Он весь в отца.
— Да, сходство поразительное.
— Лео — мастер подмечать особенности человеческой внешности. Он настоящий художник. Если Лео видит сходство, можно не сомневаться, что оно есть, — сообщила герцогиня. В голосе ее была слышна нескрываемая гордость за невероятный талант любовника, как будто талант этот позволял ему снимать для нее звезды с неба.
Айнсли, стоявший рядом со Стивеном, тихонько застонал и прошептал:
— Это она для меня сказала.
— Чтобы развеять твои сомнения насчет отцовства мальчика? — уточнил Стивен.
Айнсли пожал плечами:
— Мать умеет настоять на своем.
— Вам нравится ваше занятие? — спросила мисс Доусон у Лео, и в ее глазах блеснули искорки, отчего кулаки Стивена снова сжались.
Она что, флиртует? Почему она так свободно держится с художником, тогда как с ним довольно скованна? Да что же, черт возьми, за отношения у них были?
— Очень нравится. — Лео, дотронувшись пальцем до ее подбородка, легонько повернул ее голову так, чтобы она смотрела на потолок в дальнем углу. — Мне хочется написать ваш портрет, мисс Доусон.
— Если только этим все ограничится, — буркнул Стивен.
— Стивен! — укоризненно произнесла герцогиня.
Лео усмехнулся.
— Зачем мне желать чего-то еще? У меня уже есть женщина, которую я люблю. Большего мне не нужно.
— О, Лео! — Герцогиня явно хотела упрекнуть и его, но в ее голосе прозвучали удовольствие и игривость женщины вдвое младше ее. — Не пора ли к столу?
— Да, конечно, — сказал Стивен.
Он взял у мисс Доусон стакан и, изловчившись, поставил его на ближайший столик. Повернувшись, он увидел, что Айнсли уже положил ее руку на свою, согнутую в локте, и повел ее из комнаты, что-то нашептывая на ушко.