Женщина сверлила взглядом его спину, пока он шёл по коридору. Возможно потому, что Девин заставил её замереть на месте.
Он всегда делал это, когда поворачивался к кому-то спиной. Это было привычкой с тех дней, когда он жил во дворце, и бунтари были готовы сделать что угодно, лишь бы отделить его голову от тела.
Или, возможно, девушка пялилась на Девина потому, что представляла его голым и готова была бежать за ним, если бы он позволил. В любом случае, он позволил ей двигаться только когда оказался у двери Далласа, боком к девушке.
Даллас Гутьеррес уже стоял в дверном проёме, сощурив глаза, и раскинув руки, чтобы Девин не мог пройти дальше.
Мужчина был красив, с тёмными волосами, загорелой кожей и настолько светлыми голубыми глазами, что они казались почти прозрачными. Он не был таким же высоким, как Девин, однако в силе они были равны.
— Ты опоздал, — произнёс Даллас. — Девчонки уже ушли.
— Знаю. Я наткнулся на Мэйси, Мию и Мишку в нескольких кварталах отсюда. И, Бог мой, как же много букв «М». — Извинение означало бы, что Девин сожалел о том, где был и на сколько опоздал, а он не жалел об этом. — Охрана доложила, что я к тебе поднимался?
— Нет. — Единственное слово излучало негодование.
Значит, телепатические способности Дала становились сильнее — эти способности агент приобрёл совсем недавно и ненавидел всем своим существом. Чем сильнее они были, тем прочнее была его связь с иным, который нёс за них ответственность.
Некоторое время тому назад, в Далласа выстрелили из бластера. В груди агента была дыра, органы обуглились и были неспособны к регенерации. Кириан де Ар, король Аркадианцев, сделал надрез на своём запястье и напоил Далласа кровью.
Эта кровь спасла агенту жизнь, потому что его тело приобрело способность сверхъестественно восстанавливаться.
А теперь, когда Даллас мог видеть будущее, он боялся, что кровь Кириана превращала его в иного.
— Оу, ты меня почувствовал, — произнёс Девин, чтобы разрядить обстановку. — Я тронут. Интересно, означает ли это, что мы созданы друг для друга?
— Пошёл ты.
— Значит, ты всё-таки не моя пара. Она никогда не стала бы так со мной говорить.
Даллас обнажил зубы в оскале.
— Ты хоть к чему-нибудь относишься серьёзно?
— У меня будет куча времени на серьёзность после смерти. — Правда. Его отец правил две сотни лет и заботился только о своей репутации, скованный мнениями других людей. И умер отец Девина без единой морщинки от смеха на лице, печалясь о том, что упустил, о том, что мог бы иметь.
С другой стороны, мать Девина жила только для себя и ни для кого больше, и умерла с улыбкой на лице, её наполненная весельем жизнь оставила отпечаток на каждой стене дворца.
В то время Девин был похож на короля. В его жизни не было радости, были только обязанности. И честь.
Он женился на женщине, которую для него выбрали. Посещал встречи и церемонии во время и в приличном виде. Командовал армией, однако никогда не сражался вместе с ней, потому что его драгоценной, безупречной жизнью нельзя было рисковать.
Девин сидел на троне и вершил правосудие, решая, кто будет жить, а кто умрёт, хотя сам никогда по-настоящему не жил.
Он не играл в игры и, после всех наказаний, которым его подвергали, даже не смотрел на других женщин после свадьбы.
Даже когда выяснилось, что его жена считала секс таким же грязным времяпровождением, как и его отец.
Её стошнило, когда Девин впервые «засунул в неё свою противную штуку». Так что он сдерживал свои желания, думая о том, какой пример подаст, если будет женат на одной женщине, но при этом хотеть другую.
Когда он увидел сожаление в глазах отца, в то время как когда-то жёсткий лицемер делал последний вдох, говоря: «Всё, что я мог бы сделать…», мировоззрение Девина полностью изменилось. Он бросил фригидную королеву. Развёлся с ней, как говорят здесь. Затем начал тренировать своих людей и по-настоящему править ими.
Иногда, когда его член вставал, Девин ласкал его. Иногда даже спал со служанками, несмотря на то, что это делало его грязным.
Изредка Девина одолевал стыд за то, что он делал с собой и своими любовницами, однако он стал считать этот стыд врагом и боролся с ним изо всех сил.
Чем больше он делал, чем больше женщин брал, тем яснее понимал, какое блаженство можно найти в разнообразии. Желание попробовать всё и всех овладело им.
Стыд больше не изводил Девина. Ни капельки. Он делал то, что хотел и когда хотел. Переспать с двумя сёстрами одновременно? Почему бы и нет? Связать женщину и хлестать её плетью, пока она вымаливала оргазм? Без проблем. Трахнуть кого-нибудь на людях? В любое время, в любом месте. Девин умрёт, ни о чём не жалея.