Барбара помолчала.
— Ты не обязан это делать. Это не та причина, которая заставила меня послать телеграмму. Я не хотела, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Все мы живем милосердием Божьим. Будем вместе молиться о его помощи и защите. До встречи.
— Я буду молиться за тебя, Пастырь.
Он повесил трубку. Мгновением позже зазвенел звонок.
— Опустите, пожалуйста, еще девяносто пять центов, — вежливо попросила телефонистка. В задумчивости он побросал монеты в щель, слушая, как они падают в накопитель.
— Благодарю, — вновь раздался голос телефонистки.
Он повесил трубку и медленным шагом направился к пикапу.
Пастырь аккуратно положил на кровать черные джинсы, на них — тоже черные водолазку и лыжную шапочку-маску с прорезями для глаз. Скатал все в тугой сверток, затянул черным кожаным ремнем и засунул в бумажный пакет. Вышел из своего домика, по пути бросил пакет на переднее сиденье пикапа и зашагал к дому собраний.
Тарц, Чарли и еще шестеро членов общины сидели за длинным столом, разбирая утреннюю почту. После вскрытия конверта письмо отправлялось в одну из трех стопок. В первую попадали письма с пожертвованиями. Их отправителям посылалась специальная, роскошно отпечатанная брошюра. Вторую составляли просьбы выслать более подробную информацию. Эти корреспонденты получали несколько листков, содержащих подробные сведения о целях общины. В третью и последнюю складывали письма недоброжелателей. Этим направляли стандартный бланк с пожеланием не испытывать ненависти, но выказать истинно христианское милосердие, ибо Библия, Господь Бог и Спаситель Иисус Христос учат нас прощать ближнего своего.
Тарц поднял голову, едва Пастырь переступил порог. Голос его радостно звенел.
— За два последних дня мы получили по почте сто десять долларов. Это просто великолепно.
Пастырь кивнул.
— А как насчет желающих присоединиться к нам?
— Трудно сказать. Но у двоих или троих такое желание просматривается. Я пошлю им приглашение провести с нами уикэнд.
— Хорошо. Расширение общины важнее денег. Одна душа, пришедшая в Богу, дороже всех богатств мира.
— Аминь, — выдохнул Тарц.
По знаку Пастыря Тарц поднялся из-за стола и последовал за ним в маленькую комнатку, примыкающую к залу собраний. Пастырь закрыл за ними дверь и повернулся к Тарцу.
— Я собираюсь поехать во Фриско. Завтра пробуду там целый день и вернусь, видимо, ранним утром.
— Все-таки решил повидаться с братом Робертом? — с надеждой спросил Тарц.
Пастыря такая реакция удивила.
— Нет, — ответил он. — Я еду по личному делу. Ты же слышал, что я им сказал.
— Они могут доставить нам неприятности.
— Ничего они нам не сделают, мы чисты.
— Я не о полиции. Ты же знаешь, как действуют Сыны Господа. Они приедут толпой, будут пугать всех адом и проклятием, заявят что, когда придет Судный день, все мы будем повинны в грехе прелюбодеяния.
— Если бы Бог не хотел, чтобы мы любили друг друга.
Он, создавая нас, не снабдил бы наши тела соответствующими органами. Главное, если они появятся в мое отсутствие, проследи, чтобы они не давали детям ЛСД. Эта штука лишает человека возможности контролировать свои действия.
— А если они приедут с кнутами? — спросил Тарц. — Ты знаешь, как им нравится хлестать девушек. Дело может принять плохой оборот, а у нас недостаточно мужчин, чтобы остановить их.
— У тебя испуг в голосе.
— Я боюсь, — не стал скрывать Тарц. — Не забывай, я провел с ними год. Я знаю, на что они способны.
Пастырь на мгновение задумался.
— Тогда, как только они покажутся, свяжись с полицией по радиопередатчику. Копы с ними разберутся.
— Детям это не понравится. Большинство из них ненавидит полицию.
— Они предпочтут полицейских ударам кнута. — Пастырь глубоко вдохнул. — Я еду ненадолго. Скорее всего они не приедут в мое отсутствие. А может, не приедут вообще.
— Приедут, можешь не сомневаться, — мрачно заверил его Тарц.
— Почему ты так уверен?
— Ты же избил брата Сэмюэля. Брат Эли сказал, что брат Роберт этого так не оставит. И пообещал вернуться.
— Ну ладно. Ты знаешь, что нужно делать. Свяжись с полицией, и все будет в порядке.
— Хорошо, Пастырь.
— Сколько у нас денег? — спросил Пастырь, меняя тему.
— Точно не знаю, — осторожно ответил Тарц. — А сколько тебе нужно?
Пастырь улыбнулся. Тарц не любил расставаться с деньгами. Все знали, какой он скряга.
— Пятьсот долларов. — Увидев, как опечалился Тарц, он добавил: — Я же сказал, что они нужны мне для личных дел. Я выпишу тебе чек.