— Может, тебя они скорее послушают, — Пастырь чуть надавил на шприц.
— Делайте, как он говорит! — взвизгнул брат Эли.
Один из мужчин подобрал ключи и выскочил за дверь. Остальные последовали за ним. Взревел двигатель, тут же взвизгнули шины: машина развернулась, не снижая скорости.
— А теперь пошли к двери, — приказал Пастырь. — Очень медленно.
Когда они добрались до двери, автомобиль преодолел добрую половину подъема. А минуту спустя перевалил через вершину и скрылся из виду.
— А что ты решил делать со мной? — спросил брат Эли.
— У меня нет выбора, — вздохнул Пастырь. — Ты все равно будешь возвращаться.
— Не буду. Обещаю тебе, — заверещал брат Эли. — Я даже уговорю брата Роберта оставить тебя в покое.
— Извини, — Пастырь ударил его ладонями по ушам, опустил руки и отступил на шаг.
Руки брата Эли метнулись к ушам. Он уставился на кровь на своих пальцах. Потом в ужасе посмотрел на Пастыря.
— Ты это сделал! — голос его дрожал от ужаса.
Пастырь долго смотрел на него.
— Нет, — он показал ему полный шприц. — Я лишь царапнул тебя. Но, да простит меня Бог, на этот раз мне хотелось воздать тебе по заслугам. — Он раздавил шприц и выбросил его через открытую дверь. Затолкал брата Эли обратно в зал собраний.
— Раздевайся.
— И я?
— И ты. — Когда брат Эли разделся, Пастырь повернулся к девушкам. — Одежду бросьте в кладовку. А его заприте в чулане. Пусть посидит там, пока мы не решим, что с ним делать.
Четыре девушки окружили брата Эли и тычками погнали его к чулану. Пастырь подошел к Джейн, которая уже сидела у стены, наклонился к ней. Кровотечение прекратилось.
Девушка подняла голову.
— Все будет нормально?
Он кивнул.
— Это всего лишь царапина. Даже шрама не останется, — Пастырь повернулся к Чарли. — Возьми с собой одну из девушек. Отвезете Тарца в больницу, в отделение экстренной помощи.
— Хорошо.
Пастырь шагнул к столу, поднял Тарца, отнес к машине, уложил на заднее сиденье.
Чарли шла следом.
— Что мне ответить, если они спросят, как это случилось.
— Скажи, что он не рассчитал свои силы и поссорился не с теми, с кем следовало. Скажи также, что счет мы оплатим. Он вернулся в зал собраний и тяжело плюхнулся на стул.
К нему подошла Мелани.
— Спасибо тебе, Пастырь. Ты нас спас.
Он посмотрел на нее, улыбнулся.
— Благодари не меня, а Бога. Только Его милостью мы можем делать то, что делаем.
— Мы все любим тебя, Пастырь.
— И я люблю вас.
— Принести тебе чашечку кофе?
— Нет, благодарю. Я лучше просто посижу.
— Ты хочешь посидеть в одиночестве?
— Да.
Одна за другой девушки вышли из зала собраний. Пастырь уставился на бумажный пакет, лежащий на столе. Подтянул его к себе, раскрыл. Аккуратные пачки зеленых банкнот, перетянутые коричневой бумагой. В сердцах он ударил по пачкам кулаком. Бумага разорвалась, банкноты рассыпались, некоторые упали на пол.
Он все еще сидел за столом, когда несколько часов спустя в зал собраний вошел Али Эльях. Долгое время мужчины молча смотрели друг на друга.
— Похоже, тебе было о чем подумать, Пастырь, — первым заговорил Эльях.
— Ты прав.
— Возникли проблемы?
— Да. Я запер брата Эли из церкви Сынов Господа в чулане.
— И что ты собираешься с ним делать?
Пастырь пожал плечами.
— Наверное, ничего. Утром отпущу его.
— Ты решил изменить свой образ жизни?
Пастырь уставился на него.
— С чего ты это взял?
— По пути сюда я слушал радио. Полиция арестовала группу хиппи, подозреваемых в убийстве Шарон Тейт. Их называли семьей Мэнсона. Когда я заскочил в кафе выпить чашечку кофе, по телевизору показали его фотографию. Волосы и борода у него как у тебя.
— Я предполагал, что такое случится, — кивнул Пастырь. — Его звали Безумный Чарли.
— Ты его знаешь?
— Встречался с ним пару раз.
— У тебе на столе столько «капусты». Похоже, служба Иисусу приносит больше денег, чем служба Мухаммеду. Нам такое и не снилось.
— Дело не в деньгах. Мы служим Иисусу из любви.
— Называй это как хочешь. Но мне представляется, что на этом можно зарабатывать большие бабки. Ты сидишь на золотой жиле, но даже не подозреваешь об этом.
Пастырь ответил долгим взглядом.
— Ты действительно так думаешь?
— Будь уверен, — кивнул негр. — Я еще помню, как моя мать ходила в церковь. Стоило священнику открыть рот, как его засыпали деньгами. Всего-то и дел — воззвать к Иисусу!