— Готовить все к проповеди, са, — ответил Джо, сознательно перейдя на диалект негров, живущих в южных штатах.
— Кто разрешил? — вопросил Старина Джейк.
Джо пожал плечами.
— Мы получили разрешение в городе.
— Это моя земля. Мне никто ничего не говорил.
Вновь пожатие плеч Джо.
— Это я ничего не знаю, са. Я здесь работать.
Старина Джейк повернулся к шоферу.
— Соедини меня с управляющим. — Минуту спустя он уже говорил по радиотелефону с управляющим: — Ты сдал двадцатый участок под церковную службу?
— Да, сэр. Они заплатили двести долларов.
— Почему я ничего об этом не знаю? — прокричал он в трубку.
— Я не хотел беспокоить вас по такому пустяку, мистер Рэндл, — голос управляющего дрожал.
— Сколько раз я говорил тебе, я хочу знать все, что происходит на моей земле?
— Они пришли с хорошими рекомендациями, мистер Рэндл. За них просили отец Лайдон и пастор Эллсуорт.
Старина Джейк задумался. Два столпа местной церкви.
— В следующий раз держи меня в курсе дела, — прорычал он. — Даже если оно кажется тебе пустяковым.
— Разумеется, мистер Рэндл.
Старина Джейк положил трубку и посмотрел на Джо.
— Кто этот проповедник, Эндрю Толбот? Никогда не слышал о нем.
Джо изобразил на лице изумление.
— Один из самый влиятельный в стране. Все его знать.
— Никогда не видел его по телевизору.
— У вас есть кабельное телевидение?
— Здесь нет.
— Потому и не видеть. Он выступать по кабельному в Калифорния. Поверьте мне, услышать его один раз, забыть нельзя. Когда он проповедовать слово Божье, бедняга дьявол поджимать хвост и бежать со всех ног.
Старина Джейк прищурился.
— Напоминает слушающим про ад и вечное проклятие, так?
Джо кивнул.
— Да, са.
— Никакого сюсюкания и прочего дерьма?
— Нет, са. Его интересовать одно — изгнать грех из людей, повернуть их лицом к Иисусу и спасению души.
Старина Джейк задумался, потом кивнул.
— Такую проповедь я понимаю. А всякой белиберды не терплю.
— Он тоже.
— Наверное, я еще вернусь, но сначала мне хотелось бы поговорить с ним наедине. Где он?
— Его здесь нет. Он сейчас в баптистской церкви, молится с прихожанами. Он будет рад встретиться с вами, когда вернется. Может, после проповеди.
— Ладно. — Старина Джейк сунул руку в карман и вытащил стодолларовую купюру. — Придержи для меня скамью в первом ряду. Я люблю сидеть один.
Джо посмотрел на купюру.
— Вход свободный, са. Я не могу взять деньги. Но скамья будет вас ждать.
— Вот и хорошо, — Рэндл откинулся на сиденье, стекло поползло вверх.
Джо постоял, наблюдая, как черный «мерседес» выруливает на дорогу, набирает скорость…
К нему подошел один из рабочих.
— Самодовольство из него так и перло. Но ты-то хорош. Я не поверил своим ушам, когда ты заговорил прямо как дядя Том.
Джо сердито глянул на рабочего.
— Здоров ты болтать, Джонсон. Если б ты руками шевелил так же бойко, как языком, мы бы давно закончили работу.
Джонсон проводил взглядом лимузин.
— Какая большая машина. Такую редко где встретишь.
Джо нахмурился, но Джонсон уже поднял руки.
— Уже иду, босс, иду.
И присоединился к рабочим, все еще расставлявшим скамьи. Джо покачал головой и зашагал к фургону Пастыря, стоявшему позади тента. Серебряная табличка с черненой надписью «ДОМ ГОСПОДНИЙ» ярко блестела на солнце. Джо открыл дверь, заглянул в салон.
— Беверли, ты здесь?
— Заходи, Джо, — донесся из глубины ее голос.
Он поднялся по ступенькам, захлопнул за собой дверь. Постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку, наслаждаясь прохладой кондиционированного воздуха, затем пошел на голос.
Беверли сидела за маленьким столиком, заваленным бумагами.
— Как наши дела? — спросил он.
Она подняла голову.
— Как обычно, нет денег. Мы никак не можем создать хоть какой-то запас. Денег хватает лишь на то, чтобы добраться до следующего города.
— Ты говорила с ним?
— Ты знаешь, что говорила. Убеждала, как могла. Он не слушает. Наша работа угодна Богу. Мы не можем наживаться на этом.
— Должен же он повзрослеть. Местные церкви согласны и на двадцать процентов от суммы пожертвований. Ему нет нужды отдавать им пятьдесят.
Беверли молчала.
— Ты знаешь, сколько зарабатывают телевизионные проповедники? — спросил Джо и тут же ответил: — Миллионы. И им не приходится мотаться по стране, живя в паршивом фургоне. Они летают на собственных самолетах и ночуют в первоклассных отелях.