— Всем нам впереди не усесться, — пояснил мужчина. — Мы ездим не только по асфальту. И я хочу довезти всех в целости и сохранности.
Сержант что-то буркнул, принюхался. Он всегда утверждал, что может унюхать «травку» лучше служебной собаки. Но здесь ему не за что было зацепиться. Этот Иисус обходился без марихуаны.
Мужчина сел за стол, выдвинул ящик. Достал регистрационный талон, водительское удостоверение, протянул их сержанту.
Тот первым делом взглянул на водительское удостоверение. Выдано два года назад, в 1967 году. Константину Эндрю Толботу. С фотографии на него смотрел тот же мужчина, сомнений в этом не было, но выглядел он несколько иначе — раньше он предпочитал короткую стрижку. Мужчина оказался старше, чем ожидал сержант. Он решил, что тому двадцать с небольшим, а из удостоверения следовало, что Толботу двадцать девять. Сходились и цвет волос, и цвет глаз.
— Тут сказано, что у вас шрам на левой руке. Где вы его получили?
— Пулевое ранение. Я был во Вьетнаме.
— Мой сын служил в «зеленых беретах». — Сержант надулся от гордости.
— А я по медицинской части.
— Долго?
— Четыре года. Я записался добровольцем.
— Почему в медики? — спросил сержант.
— Я верю в то, что убийство недопустимо, — ответил мужчина. — Но я также полагаю, что мужчина обязан выполнить свой долг перед страной.
— Я слышал, девушка назвала вас «Пастырь». Вы посвящены в духовный сан?
— Пока еще нет. Но надеюсь на это.
Сержант подложил водительское удостоверение под регистрационный талон.
— Дом Господний — зарегистрированная община?
— Да. У нас есть регистрационное свидетельство, выданное штатом Калифорния.
— И где располагается ваша община?
— В регистрационном талоне на фургон, который вы держите в руках, записано, что мы живем неподалеку от Лос-Олтоса. Но, как говорила моя мать, Дом Господний должен быть в сердце каждого.
Обедали они в полном молчании. И уже пили кофе, когда он посмотрел на родителей, сидевших напротив, прежде чем заговорить.
— В субботу я уезжаю.
— Но ты пробыл дома только шесть месяцев.
— И за все это время не ударил пальцем о палец, — пробурчал отец. — Целыми днями слонялся по дому, а вечером уходил, чтобы заняться черт знает чем, накурившись «травки», к которой пристрастился в армии. Даже ни разу не предложил мне помочь в магазине. Не знаю, что сделали с ним эти четыре года в армии. Ему двадцать пять лет, пора бы остепениться. В его возрасте я уже женился и взял на себя ответственность за семью.
— А чем ты хочешь заняться, Константин? — спросила мать.
— Точно не знаю, мама. Но чувствую, чего от меня ждут. Я должен нести людям слово Господа. Пока я не знаю, как это делается, и не могу сформулировать те мысли, что хочу донести до всех. Но я видел, что слишком много людей умирали, не позаботившись о душе и тем самым потеряв шанс на вечную жизнь, дарованную нам Христом.
Отец уставился на него.
— Если ты действительно так думаешь, почему бы тебе не сходить в церковь и не переговорить со священником?
— Я говорил с ним, отец. Неоднократно. Но у него нет ответа на мои вопросы. Я считаю, Бог принадлежит всем христианам, не только унитарианцам. Паства Иисуса гораздо многочисленнее прихожан маленькой церкви.
— Твоя беда в том, что ты не хочешь работать. Тебе нравится получать ежемесячный чек от Ви-эй[4] с надбавкой за ранение и целыми днями валяться на кровати, — сурово заметил отец.
— Константин.
Он повернулся к матери.
— Ты действительно в это веришь?
— Да, мама.
Она посмотрела на отца.
— Не нам судить его, отец. Мы должны отпустить его, чтобы он сам нашел свою веру. Скорее всего, все у него будет в порядке, ибо место Господа — в душе каждого человека.
ГЛАВА 3
Патрульный заглянул в фургон.
— Все чисто, сержант. За ними ничего нет.
Сержант кивнул и протянул патрульному водительское удостоверение Пастыря и регистрационный талон.
— Проверь и этого.
Патрульный взял документы и исчез.
— Вы никому не доверяете, не так ли, сержант? — спросил Пастырь.
— Такая уж у меня работа. Надолго собираетесь у нас задержаться?
— Только на уик-энд. Нам нужны деньги, чтобы заплатить за семена и удобрения для общины. Наши расходы оказались несколько выше той суммы, на которую мы рассчитывали.
— И что вы выращиваете?
— Люцерну, подсолнечник, сафлор, фасоль. И все овощи, которые потребляем в пищу. Мы вегетарианцы.