ЛОС-ОЛТОС, КАЛИФОРНИЯ».
Сержант выглянул в окно. Черный занавес исчез, платформу убрали, сдвижная панель встала на место. Еще мгновение, и фургон влился в транспортный поток. Сержант огляделся. Девушки шли по улице, раздавая листовки и собирая пожертвования.
Сержант посмотрел на часы. Почти девять.
— Пора завязывать. Шесть часов в этой машине более чем достаточно.
— Совершенно верно, сержант, — поддержал его водитель.
Сержант наморщил лоб.
— Давай заглянем к ним завтра. Что-то меня тревожит.
ГЛАВА 4
— Ты действительно веришь в Бога, Пастырь?
Он перекатился на бок, посмотрел на нее. Она сидела, подсунув под спину шелковые подушки. В золотисто-красном свете китайских фонариков кожа ее напоминала слоновую кость. Он подождал, пока она докурит сигарету.
— Ты же знаешь, что верю.
Она изучающе разглядывала его лицо.
— Иногда меня берут сомнения. Странными ты занимаешься делами. Наркотики. Девушки. Все дозволено. Разве твой Бог не говорит, что это грех?
— Объяснение лежит на поверхности. Нет греховного в том, что делается с любовью. Если мы верим, что Христос умер за наши грехи, и соглашаемся на то, чтобы он заботился о нас, тогда мы более не можем согрешить.
Она коснулась его лица, провела пальцем от скулы до подбородка.
— Ты странный и прекрасный человек, Пастырь.
— Благодарю.
— Много времени прошло с того дня, как мы последний раз были вместе. Я часто думала о тебе.
— Я тоже часто думал о тебе, Барбара.
— Я все гадала, что будет, когда ты вернешься. Если вернешься. Почувствую ли я то же самое, что чувствовала раньше, когда еще был жив мой отец и на моих плечах не лежала ответственность за Дом Сунг?
— Почувствовала?
Их взгляды встретились.
— Да. И нет.
— Что изменилось?
— Я задаю себе вопросы, которых раньше не возникало.
Он помолчал.
— Не вкрался ли в наши отношения бизнес?
Она кивнула.
— Да. Ты со мной потому, что тебе этого хочется, Пастырь? Или из-за пятисот долларов, которые ты хочешь получить за каждый брикет прессованной марихуаны?
— А как по-твоему?
— Не знаю, что и ответить. Скажи мне, Пастырь.
Он провел рукой на шелковистой коже ее бедра, почувствовал теплую влажность ее «дырочки».
— Я тот же, что и раньше, Барбара. И к тебе меня привела только любовь.
— А к другим? С ними тебя тоже сводит любовь?
Вновь их взгляды встретились.
— Другой причины нет, Барбара. Все мы дети одного Бога и должны дарить друг другу любовь.
Телефонный звонок прозвучал совершенно неуместно среди китайских шелков и вышивок. Она взяла трубку, послушала, что-то ответила по-китайски, прикрыла трубку рукой, повернулась к Пастырю.
— Мы можем забрать все этой ночью, если ты согласишься на четыреста двадцать пять долларов за брикет.
Он задумался.
— Послушай моего совета, Пастырь, — внезапно она заговорила деловым тоном, — соглашайся. Пятьдесят брикетов — крупная партия, а полиция в этом городе далеко не глупа. По нашим каналам мы уже выяснили, что они знают о твоем приезде. Как только станет известно, что в город привезли много «травки», они тут же «наедут» на тебя.
Он посмотрел ей в глаза.
— Ты говоришь точь-в-точь как твой отец.
— Мне бы этого хотелось, — вздохнула она. — Иначе я не возглавляла бы Дом Сунг.
— Хорошо. Где и когда вы заберете товар?
Вновь она что-то сказала в трубку по-китайски.
— Сейчас. Место указывай ты.
Он вылез из кровати и уже одевался.
— Скажи им, что я буду на углу квартала, вверх по улице от твоей конторы. Деньги будут при них?
— Нет. Ты получишь их у меня завтра утром.
— Идет, — без запинки согласился он.
Опять она что-то сказала в трубку, положила ее на рычаг.
— Пастырь.
— Да? — Он уже полностью оделся.
— Пусть это будет в последний раз. Слишком велик риск. Это всего лишь деньги.
— Мне нужны деньги. Как еще я смогу содержать мою семью?
— Надо искать другой путь, иначе можно угодить за решетку.
Он ответил долгим взглядом.
— Я подумаю.
Она потянулась к кимоно, встала.
— Я тебя провожу. После восьми часов надо открыть специальный замок, чтобы включить лифт.
— Хорошо.
Она подошла к нему, он обнял ее, поцеловал.
— Помни, что я сказал. Мною движет только любовь.
Она улыбнулась.
— Да, Пастырь.
Он последовал за ней к лифту. Барбара вставила ключ в замок, повернула, нажала кнопку вызова. Дверцы разошлись. Пастырь поставил ногу, не давая им закрыться.