– Я давно хотела с вами встретиться и сказать это, но все не знала, как это лучше сделать, чтобы вас не нервировать. Игорь Александрович говорил, что вы не совсем здоровы…
– Что? – Я стояла и смотрела на нее во все глаза. – Он вам такое говорил?
– Да.
Я с трудом сдерживала слезы, которые готовы были брызнуть из глаз сию секунду.
– Значит, я – нездорова?
– А что, не так?
В пяти метрах от нас остановилась машина. Включились фары. Теперь я видела девушку как следует: маленькое личико и большие глаза, как у совы.
Я молча развернулась к ней спиной и потянула на себя тугую дверь подъезда.
Игорь был дома. Он посмотрел на мое лицо и спросил:
– Что такое, Олюш?
Я изо всей силы врезала ему по физиономии.
– Твоя любовница стоит там внизу и говорит, что у нее от тебя будет ребенок.
Больше всего на свете я хотела услышать от него, что это неправда и что я все придумала. Но он небрежно бросил:
– Подожди, остынь, а потом поговорим.
– Так это правда?
Из комнаты высунулась Кристина.
– Дочка, иди к себе.
Она снова ушла в комнату.
– Пошли на кухню, – предложил Игорь.
В кухне я опустилась на табурет.
– Понимаешь, эта Вероника мне просто прохода не давала. Типичная первокурсница. Ты не волнуйся, я улажу эту проблему. Больше она к тебе не подойдет.
Я встала с табуретки и пошла в комнату к Кристине.
Впервые мы с Игорем спали в разных комнатах. Посередине ночи я проснулась и долго лежала, глядя в потолок. Рядом мирно посапывала дочка, а мне хотелось реветь во весь голос.
Утром, когда Игорь ушел на работу, я собрала его чемодан и поставила в коридоре. Когда вечером в десять часов он позвонил в дверь, я схватила чемодан и перенесла его через порог.
– Вот, бери. Здесь все твое. За остальным можешь прийти позже. – И захлопнула дверь.
– Подожди, Оль! Нам надо поговорить.
– Вчера поговорили.
– Ты не думай! Я еще приду…
– Не думаю. Потому что больше ты не придешь. Это я тебе обещаю.
– Ты не можешь так все…
Дальнейшее я не слышала, так как заткнула уши. Мне было совершенно все равно, что он там говорит, если мой – теперь уже не мой – муж мог так быстро все перечеркнуть и связаться с этой Верой или Вероникой. Я помнила, что имя начинается на «В».
А больше – ничего.
Я отняла руки от головы. Кажется, он ушел, потому что больше никаких воплей за стенкой слышно не было.
Значит, ушел.
Так-так.
И я медленно сползла по стенке в коридоре, разразившись беззвучными рыданьями.
– Мама! – раздался голос дочки. – Ты мне обещала сегодня елку собрать. – Кристина проснулась и вышла из своей комнаты.
– Обещала… – Я быстренько вытерла слезы тыльной стороной ладони.
– Ну, так будем или нет?
– Уже поздно.
– А я выспалась и спать больше не хочу. Я хочу елку нарядить.
Кристина подошла ко мне.
– Ты плакала? – Она провела пальцем по моей щеке. – Слезы кап-кап. Нехорошо.
– Это точно. Нехорошо. Ладно, давай собирать елку. Я сейчас достану ее с антресолей.
Красивую пушистую чудо-елку мы купили два года назад в большом «Детском мире». Нам надоело каждый год покупать живую елку, а потом собирать иголки по всему полу, к тому же Кристи тогда была слишком маленькой и могла запихнуть иголки в рот, как это чуть не случилось однажды. Поэтому на семейном совете мы решили приобрести дорогую искусственную елку, которой хватит надолго.
Мы нарядили елку, Кристина носилась вокруг нее и все время спрашивала, когда вернется папа. А я говорила ей, что он уехал в командировку.
Ночь я не спала. Сидела на кухне и травила сигареты. Одну за другой. Я все еще не могла поверить в случившееся. В то, что наша семейная жизнь рухнула в один момент.
Шалимов ушел, оставив меня одну. Положим, это я его выгнала, но от перемены слагаемых сумма не менялась. Терпеть его выходки и измены я больше не могла.
А почему, раздался внутри меня голос. Сколько женщин терпят, и ничего. В конце концов, он изменил тебе не в первый раз, и раньше ты терпела. А сегодня взвилась, как ошпаренная кошка. Выгнула спину дугой и зашипела.
Да, я терпела. Но все когда-то кончается. Меня доконала новость о беременности. Почему-то узнать об этом было невыносимо больно и унизительно. Словно ребенок предполагал не некий обезличенный секс, а совместные планы на будущее, нежность, доверие и внимание. И все это было предназначено Веронике или Вере. Ее имя я не помнила, хоть убей.
Положим, это – все, рассуждала я. И что дальше?
Дальше ничего не просматривалось, как будто я была в темном лесу без фонарика и не знала, куда идти.