В доме по другую сторону улицы они услышали то же самое.
— Нет, мы не видели эту даму уже давно.
Постучали еще в несколько дверей, но оказалось, что хотя Мэдлин прожила в этом месте больше четырех лет, никто из обитателей соседних домов ничего не знал ни о ней, ни о ее жизни.
— Это странно, правда же? — Колин смотрел не на Эйдана, а на уходящую вдаль улицу. — Наша знакомая — очень необычная особа, если хочешь знать мое мнение. Она должна была бы покорить всю столицу — с ее-то внешностью!
— Ты преувеличиваешь, — коротко отозвался Эйдан. — Мэдлин явно старалась не привлекать внимание.
По правде говоря, он уже начал паниковать. Во всем виноват был только он — ничего не узнал о ней, пока они были близки. Но по правде говоря, ему и в голову не приходило расспрашивать Мэдлин.
А теперь оказалось, что у нее и жизни-то никакой не было! Она просто скрывалась от всех.
А он ничем не помог ей!
Вильгельм задержался в холле клуба «Браунс», разрываясь между желанием увидеть на лице Бланкеншипа глубокое разочарование, когда тот вернется, так и не отыскав своей дамы, и возможностью увидеть, как Мэдлин в слезах старается смириться со своей неминуемой кончиной.
Никогда еще он так не развлекался! Право, это настоящий праздник!
…С того самого случая он ни разу не ощущал сладость всевластия. Но тогда это было просто озорством. С надоедливого юнца надо было сбить спесь. Школьное хулиганство, не более того. Когда все обернулось весьма серьезно… его вины в том не было.
Однако надо сказать, что и минуты, когда его хорошенькая молодая женушка кричала, рыдала и умоляла не мучить ее, были весьма приятными. Это было по-настоящему сладко.
Но нынешняя проделка обещает превзойти все.
Он решил, что после того как Мэдлин умрет, ему нужно будет придумать способ вытащить ее труп из здания и сбросить в Темзу. И до чего он будет рад стать невинным свидетелем того, как власти сообщат этому гордецу Бланкеншипу, что его возлюбленная утопилась от горя, потеряв его расположение! Вильгельм злорадно захихикал.
О Боже! Пусть в кармане у Мэдлин обнаружат записку с заявлением о ее желании умереть. Вот это будет просто идеально. Но как этого добиться…
Тут в клуб как раз вошел Бланкеншип — легок на помине. Вильгельм притворился, будто туже натягивает перчатки и поправляет шляпу. Мрачно нахмурившийся и явно глубоко встревоженный, Бланкеншип прошел мимо него, не сказав ни слова, хотя его спутник — Ламберт — бросил на Вильгельма любопытствующий взгляд. Тот молча улыбнулся ему, кивнул и повернулся к двери.
Когда оба мужчины свернули в коридор, ведущий к лестнице, Вильгельм снял перчатки и швырнул их и свою шляпу лакею, после чего и сам направился за ними.
Спектакль закончен. Пора посмотреть, что видно с галерки.
Управляющий стоял, держа в руках шляпу и перчатки лорда Уиттакера, и задумчиво смотрел вслед этому странному типу.
— Бейливик!
Молодой лакей моментально появился рядом, словно материализовавшись из воздуха.
— Да, мистер Уилберфорс?
— Скажи-ка мне, зачем человеку надевать шляпу и перчатки, чтобы идти на улицу, а потом тут же снова их снимать и уходить наверх?
Ровный лоб Бейливика пошел морщинами.
— Сэр? Извините, сэр, но в этом не видно никакого смысла. Глупость какая-то…
— Гм, — Уилберфорс наклонил голову, размышляя над этой задачей, — вот и я так считаю, парень.
Глава 34
Вернувшись к себе, Эйдан со злостью швырнул шляпу через всю комнату. Колин сочувствующе смотрел, как его друг рухнул на диван, опустив голову на руки. Чувствуя себя крайне неловко, но не желая оставлять расстроенного приятеля одного, он начал беспокойно расхаживать по комнате. Проходя мимо столика, на котором стояла ваза с яблоками, взял одно и начал беспокойно перебрасывать его из руки в руку.
— Мы могли бы заказать печатные плакаты, — предложил он Эйдану, — и расклеить их по всему Лондону.
Тот возмущенно хмыкнул:
— А если Мэдлин скрывается? Боится за свою жизнь? Как ты считаешь, не будет ли это медвежьей услугой?
Яблоко на секунду прервало свой полет.
— Кажется, ты прав.
Тут его хождение возобновилось, и яблоко снова ритмично застучало по ладоням Колина. Шлеп! Шлеп!
Эйдан откинулся на спинку дивана, растирая руками уставшие глаза. Он бодрствовал всю ночь, глядя на спокойно спящую Мелоди и пытаясь силой воли заставить Мэдлин вернуться к нему.
«Я больше не желаю тебя видеть».
Боже правый, каким же он был ослом!
«Это были глупые слова, Мэдди. Не верь им. Вернись ко мне. Прошу тебя!»