После того как Девлин отправляется в гараж, я поднимаюсь наверх, не утруждая себя одеждой, которую он разбросал во время нашей возни. Несмотря на усталость и удовлетворение от пережитого внизу, пока я привожу себя в порядок в ванной, меня терзает беспокойство. Мы так и не решили вопрос, который я ему задала. С тяжелым вздохом я шлепаю использованную мочалку в раковину, прохожу в спальню и открываю одну из панелей в шкафу Девлина. Роясь в его толстовках, я пожевала губу.
В тот момент все было замечательно, но повторяю ли я прошлое, не используя средства защиты? Сейчас есть варианты, больше, чем было у моих родителей. Тем не менее, я не могу побороть неуверенность, зарождающуюся в моей груди.
Когда я роюсь в стопке футболок, которые я так люблю воровать, шорох заставляет меня остановиться, когда я вытаскиваю нужную мне футболку. — Что за...?
Я дергаю за футболку, и на пол изнутри футболки вылетает сложенная страница журнала. Мой желудок опускается, когда я поднимаю ее и открываю.
Наш контракт.
— Черт, — шепчу я, сжимая горло. — Почему он все еще у тебя, если...?
Ноющая тревога оживает, заставляя мой желудок скрутиться. Я думала, что Девлин и я боролись вместе, но неужели я ошибаюсь? Мы вернулись туда, откуда начали? Прогрессировали ли мы вообще?
Гнетущую тишину в комнате пронзает болезненный вздох.
Может, он забыл, что она у него есть?
Но рубашка, которую я надеваю, та самая, которую Девлин носил на прошлой неделе. Складки на странице говорят о том, как часто ее открывали и складывали.
— Черт побери. — Потирая лоб, я прохаживаюсь у изножья кровати. — Он играет со мной?
Должен, если у него все еще есть этот чертов контракт.
Он рисует все, что мы делали внизу, в невыгодном свете. Я думала, что видела благоговение в глазах Девлина, но теперь?
Что я на самом деле доказала ему? Себе?
Девлин никогда не опровергал слухи. Он просто хотел заявить на меня права. Как, черт возьми, он может называть меня своей девушкой перед родителями, когда у него в шкафу спрятан контракт?
Он заботится только обо мне? Что за шутка.
Ложь.
На которую я, блядь, повелась.
С разочарованным ворчанием я хватаю его за оба конца, намереваясь разорвать на клочки. Я останавливаюсь, прежде чем разорвать его.
Как бы ни было больно обнаружить это, я пока ничего не могу сделать. Сначала мне нужны ответы, а мама все еще в больнице.
Мое сердце кажется хрупким, как и мое тело.
В оцепенении я засовываю контракт в стопку рубашек в шкафу Девлина. Я не готова встретиться лицом к лицу с тем, что я обнаружила, пока не буду лучше подготовлена к последствиям.
36. ДЕВЛИН
Я крепко сжимаю руль, когда Mustang входит в поворот. Бишоп свистит, отбивая такт по раме открытого окна, ночной воздух треплет его волосы.
С заднего сиденья, где мы спрятали Шона после того, как я его вырубила, доносится приглушенный стон. Он думал, что мы едем в круиз, чтобы подцепить цыпочек. Неа.
Я выбрал Mustang, потому что он папин, так что мне плевать, если кровь, вытекающая из уголка рта Шона, испачкает кожу.
Бишоп не задавал вопросов, когда я позвал его помочь с этим поручением. У него в руках была бита, а в глазах блестел головокружительный блеск, когда я его забрал.
Хочу побыстрее закончить это дело, чтобы вернуться к Блэр, которая ждет меня дома в нашей постели. Меня убило желание оставить ее одну после невероятного траха, но я не мог позволить этому сорваться. В моей груди раздается рык, гнев постоянно кипит.
Шон и другие марионетки, блядь, думали, что им сойдет с рук распространение дерьма о моей девочке? Я покончу с каждым из них. Он заплатит цену и примет на себя всю тяжесть моего гнева.
— Здесь, слева. — Бишоп кивает, когда в поле зрения появляется заброшенный карьер. — Отличное место.
Пешеходная тропа ведет к задней части заросшей сорняками гравийной площадки, остальная часть участка расчищена и засыпана. Все, что осталось, — это ржавое здание магазина. Это идеальное место, чтобы преподать Шону урок.
Я заезжаю на старый участок и паркую Mustang. Бишоп хватает свою биту, и мы вылезаем, чтобы перетащить Шона с заднего сиденья.
— Боже, какой же ты тяжелый, — ворчит Бишоп, перестраивая распределение веса Шона, чтобы встряхнуть его откинутую голову.
Шон бормочет что-то нечленораздельное.
Мы тащим его к задней части складского здания и прижимаем к ржавой металлической стене. Когда Шон не шевелится, я пинаю его ногой. Сильно.
— Проснись.
Шон вздрагивает от звука моей команды. Он видит сначала Бишопа, потом меня. Расслабленный вид исчезает, когда он понимает, что мое выражение лица смертельно опасно. Его рука летит к голове.
Вот так, дерьмо для мозгов. Это я тебя подстрелил.
— Доброе утро, солнышко! — Бишоп наклоняется, чтобы оказаться на уровне Шона, руки свесились над битой, перекинутой через его плечи. — Слышал, ты любишь кормить этого прекрасного зверя, мельницу слухов Сильвер-Лейк. Может, покормим его еще немного? — Ухмылка Бишопа становится маниакальной. — Я уже давно держу в голове историю о том, как ты описался на первом курсе.
Шон вздрагивает, поднимает руки. — Ч-что случилось, ребята? Что это?
Бишоп наклоняет голову ко мне и я рычу, надвигаясь на Шона. Он визжит, как маленькая сучка, продираясь сквозь сорняки.
— Некуда от меня бежать, ублюдок.
— Я..., — пролепетал Шон, облизывая губы, — думал, мы идем искать киску.
Бишоп садистски хихикает, ударяя битой о гофрированный металлический сайдинг здания. — Братан, ты видишь поблизости каких-нибудь крошек?
Горло Шона подрагивает. — Эээ...
— Подумай хорошенько, Шон. — Лунный свет меняется вместе с проплывающими облаками, рисуя страх на его лице. Я овладеваю жгучим гневом, прохаживаясь перед ним. — Что ты делал на этой неделе? С кем ты разговаривал?
— Это потому что я приставал к Дэвис? Парни, она дрянная. Это честная игра.
Вопль Бишопа пронзает ночной воздух, когда он смеется в недоумении. Бишоп ударяет кончиком биты по голове Шона. Он вздрагивает и смотрит на нас.
— Ну ты и дурак, — говорит Бишоп. — Это весело.
Стиснув зубы, я хватаю Шона за воротник, наполовину поднимая его из сидячего положения и он дергает головой назад.
— Ты уничтожишь эти слухи, или я убью тебя за то, что ты ей сказал, — рычу я.
— Что с тобой происходит в этом году? Ты изменился, парень. — В конце слов Шона раздается грохот, когда я прижимаю его к стене.
— Правда? — В моем голосе звучит опасное веселье. — Я никогда не чувствовал себя более похожим на самого себя.
Я бью кулаком в живот Шона, получая огромное удовольствие от того, как он стонет и выгибается вперед. Бишоп хватает его прежде, чем он успевает упасть, и снова поднимает его для следующего удара. Я бью Шона кулаками.