Девушки исчезают на палубе с тарелкой сыра и собакой, которая преданно кружит у их ног в надежде, что ей перепадет кусочек. Джемма кормит его кусочком чеддера, ласково улыбаясь собаке породы мопс.
Лукас хлопает меня по спине, отвлекая мое внимание от девочек. — Оставь их ненадолго. Они никогда не могут погулять без нас.
Через минуту мои тетя и дядя вызывают нас обоих, чтобы помочь с ужином, делегируя нам разные задачи.
— Итак, — затягивает Лотти, когда картофельное пюре готово. — Расскажи нам о ней!
— Я..., — я взглянула на Лукаса в поисках помощи. На его лице появилась широкая, нахальная улыбка. — Ну, вообще-то мы ходили в одну школу. Она была в моем третьем классе на уроке рисования.
Я сглатываю, когда все трое удивленно смотрят на меня и дергаю себя за ухо и провожу рукой по волосам.
— Подожди, Блэр? — уточняет Лукас.
— Да. — Ласковая улыбка кривит мой рот. — Она дала мне свои рисунки звезд. Никто из нас не помнил, пока мы недавно... не стали ближе.
Лукас понимающе поднимает брови. Он знает о стойкости нашей ненависти и был свидетелем перемены на вечеринке у озера.
— Как мило, — счастливо вздыхает тетя Лотти, полуобнимая меня, пока готовит еду. — Значит, так и должно было быть!
Мое сердце колотится.
Когда мы садимся ужинать, напряжение все еще накатывает на Блэр волнами. Она никогда не бывает разговорчивой, пока не расслабится, но сейчас она тише, чем обычно. Я бросаю на нее взгляд, когда моя семья приступает к трапезе.
Лукас, Джемма и дядя Эд погружаются в разговор о колледже, а я отвлекаюсь на Блэр. Она была взволнована весь вечер.
— Что с тобой, Блэр? — спрашивает тетя Лотти.
— Что?
— Ты уже выбрала университет? Что ты хочешь изучать?
Блэр превращается в статую рядом со мной. — Пока нет. Хотя заявления должны быть поданы в ближайшее время. Я еще не решила, но, возможно, закончу медсестрой или, может быть, бухгалтером.
Дядя Эд кивает. — Хорошие области для изучения.
Блэр опускает взгляд на свою тарелку, морщинка прочерчивает ее лоб. Мы не говорили об этом, но когда я представляю Блэр медсестрой или бухгалтером, мне кажется, что это неправильно. Ни то, ни другое не является ее страстью.
Не то что количество книг по искусству и истории в ее растущей коллекции.
— Ты закончил подачу документов, Девлин? — спрашивает дядя Эд, вытирая рот салфеткой.
— Да.
Блэр бросает взгляд в мою сторону, и мне становится не по себе.
Тетя Лотти наклоняет голову, поджав губы. Когда она так делает, она так похожа на маму. — Любая школа будет счастлива заполучить тебя, независимо от того, какой путь ты выберешь.
Меня покидает пустота смеха. Ее скрытый смысл ясен: ты можешь делать все, что хочешь, не слушай своих родителей. Они никогда не одобряли то, как мои родители подталкивают меня к карьере в медицине. Когда в прошлом году Лукас пришел к ним со своей мечтой о колледже, они его поддержали. Если я пытаюсь сказать маме и папе, что не хочу изучать медицину, меня отшивают.
— Да, пока это входит в план. — Я делаю акцент на плане с большой буквы П.
Блэр хмурится, играет с уголком салфетки на коленях, отщипывая уголок.
— Не все идет по плану, — искренне говорит Джемма. — Делай все, что хочешь, Дев. — Ее взгляд переходит на Блэр. — Это относится к вам обоим.
— Спасибо.т— Я вздыхаю. Джемме легко говорить. Ее родители — еще один идеальный пример любящей, хорошо устроенной семьи. Ей не понять, сколько лет мои родители вкладывали в мои планы на колледж. — Как Алек учится в Университете Колорадо в Денвере?
Джемма начинает рассказывать о своем брате-близнеце. Когда она заканчивает, она кричит на время на своем телефоне. — Боже, простите, ребята. Я обещала родителям, что мы разделимся, чтобы зайти к ним домой на десерт.
— О! Вот, возьми еще немного сладкой картофельной запеканки для своего папы. Он давно просит рецепт.
Тетя Лотти и Джемма встают, чтобы разобраться со своей долей остатков, пока Лукас пожимает руку отцу.
— Эм, я тоже собираюсь уходить, — говорит Блэр.
— Что? — Я опираюсь рукой на спинку ее стула. — Мы приехали на машине.
— Джемма предложила подбросить меня, когда они уедут. — Она переводит взгляд между моими глазами и вздыхает. — Я хочу повидаться с мамой. Мы никогда раньше не разлучались на каникулы и мне кажется неправильным не видеть ее.
Иррациональная, собственническая ревность поднимается вверх, а затем гаснет так же быстро, как и появилась. Я опускаю руку на ее плечо и притягиваю ее ближе, целуя в щеку.
— Хочешь я тебя отвезу? — Это глупо, но я не хочу, чтобы она надолго исчезала из моего поля зрения.
Я стал таким жадным, чем больше времени я проводил с Блэр. Неужели я отдалил ее от мамы, монополизировав ее время? Я ублюдок. Ее мама очень важна для нее, я не должен делать ничего, что может нарушить эту связь.
Здоровье Мэйси пошатнулось с наступлением прохладной погоды.
Блэр кладет руку мне на ногу. — Нет, все в порядке. Я... — Ее взгляд устремлен на моих тетю и дядю. Я чувствую, что она не хочет признаваться им, что живет со мной, так как она колеблется. — Я позвоню тебе позже.
— Блэр, было очень приятно. Пожалуйста, возвращайся поскорее, хорошо? — Дядя Эд встает, чтобы обнять ее. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и я сдерживаю улыбку. Дядя Эд ласковый. — Всегда пожалуйста. Вы с Девлином должны приехать на следующей неделе.
Тетя Лотти вторит ему от прилавка.
Через несколько минут я сижу один за столом с тетей и дядей после того, как Лукас, Джемма и Блэр уходят.
Дядя Эд и тетя Лотти обмениваются говорящим взглядом. Она улыбается и тянется через стол, чтобы сжать мою руку.
— Она нам очень нравится.
— Ага, — соглашаюсь я, в горле пересохло и саднит.
Я не дал названия ни одному из этих чувств, которые распространяются через меня, переплетаясь с моими внутренностями, как живой организм. Это не сравнится с тем, что я чувствую, когда нахожусь рядом с ней. Нет способа остановить ее расцвет, нет способа вырезать ее, не убив мое сердце. Я должен жить с этим, каждую горько-сладкую секунду, пока она отдаляется от меня.
Сидеть с ними легко и удобно, пока это не так. Перемена происходит в доли секунды.
Мы успели съесть два разных пирога, посмеяться над историей о том, как Лукас потерялся в кампусе колледжа Оук-Ридж в первую неделю учебы.
И сразу становится слишком тяжело сидеть с дядей Эдом и тетей Лотти. Несмотря на то, что они — моя семья, ближе, чем мои собственные родители, я все еще не их сын.
Мама и папа не проводили со мной День благодарения или другие праздники уже много лет, с тех пор как мне исполнилось девять.
Именно в такие моменты их отсутствие жжет сильнее всего.
— Я должен идти. — Они смотрят на меня одинаково, с оттенком сочувствия. Я не хочу этого видеть. Потирая фантомную боль в груди, я придумываю оправдание. — Хочу быть там, когда Блэр вернется. Чтобы не пропустить ее звонок и узнать, что она благополучно добралась до дома.