С отточенной эффективностью она целует меня, направляясь мыть руки в раковине. Когда она заканчивает, она берет бутылку с водой из холодильника и выходит из комнаты.
Они совсем не поприветствовали Блэр.
— Хм, — говорит Блэр после того, как захлопывается дверь наверху. — Так это твои родители?
— Да. — Я потираю челюсть, вонзая вилку в курицу на своей тарелке. — Поздравляю, ты стала свидетелем счастливого воссоединения номер тридцать восемь.
Голова Блэр дергается назад от моего едкого тона. Ничего не могу с собой поделать. Мои родители всегда навевают на меня такое мрачное настроение.
— Извини. Заканчивай, а потом мы пойдем готовиться к экзаменам.
Кажется, она хочет поговорить еще, но кивает и возвращается к ужину. Ее обеспокоенные взгляды в мою сторону заставляют мой позвоночник напрячься, пока я сижу молча.
После ужина тарелки звенят, когда мы ставим их в раковину. Мы поднимаемся в мою комнату и проводим час на полу, просматривая разложенные флэш-карты, которые Блэр сделала для экзамена по английскому. Когда уже поздно, она бросает тоскливый взгляд на кровать.
— Сегодня я вернусь в другую комнату.
Она уже несколько недель не называла эту комнату своей спальней и тем более не спала в ней. Мы жили в идеальном коконе, пока не появились мои родители и я не хочу спать без нее в своей постели. Мне лучше спится, когда я обнимаю ее.
— Им все равно. Ты можешь оставаться здесь, если хочешь.
— Все равно. Я не знаю, как провести весь этот неловкий разговор «Привет, я Блэр, и я сплю в кровати твоего сына уже несколько недель». Среди… других вещей.
Блэр становится красивого розового цвета, я притягиваю ее к себе и глубоко целую. Когда мы расстаемся, ее глаза темнеют, зрачки расширяются, а ресницы трепещут.
Меня прорывает рык. — Черт.
Блэр дарит мне мягкий, застенчивый смех. — Смирись с этим. Ты выживешь.
— Но какой ценой? — Я прижимаюсь к ее боку.
Она толкает меня с кривой ухмылкой. — Спокойной ночи.
Блэр собирает свои флеш-карты и берет с тумбочки мягкую обложку, которую она читала, прежде чем выйти из комнаты. Я смотрю на закрытую дверь после ее ухода, желая, чтобы мое извилистое сердце успокоилось.
— Глупый, — бормочу я про себя, поднимаясь на ноги.
Подойдя к одной из панелей шкафа, я открываю ее и достаю страницу журнала, на которой написано наше соглашение о контракте. Мои пальцы проводят по нему, прослеживая, где Блэр подписала свое имя.
Теперь, когда я поймал ее, могу ли я удержать ее?
Или контракт — это единственное, что удерживает Блэр рядом со мной? Интересно, уйдет ли она, если я разорву его?
Два дня я ждал, что мои родители скажут что-нибудь — что угодно. Это то, что должны делать родители, но они этого не делают. Присутствие Блэр в доме почти не признается, и она нервничает, когда мы все находимся в одной комнате.
Меня это раздражает.
— Промежуточные экзамены на этой неделе? — спрашивает папа, попивая кофе, когда я спускаюсь вниз.
Я ворчу в ответ, наливая себе кружку.
— Ты готов?
Моя хватка на кружке становится белоснежной, когда я выдавливаю из себя: — Да.
Отец хмыкает, успокаиваясь. Все, о чем он заботится, — это чтобы я сдал экзамены для поступления в медицинский. У нас нет отношений между отцом и сыном, у нас нет никаких отношений, которые можно было бы спасти, насколько я понимаю.
Я должен буду стать тем, кто перережет нить, на которой держался последний клочок надежды на то, что мы сможем стать настоящей семьей, но у меня не хватит сил.
Блэр входит в кухню, проскальзывая туда с бесшумной незаметностью. Возможно, если она будет шуметь, мои родители смогут с ней поговорить.
— Хочешь кофе?
Бросив взгляд на моего отца, она кивает. Я хочу устало вздохнуть. Это не тот боевой дух, который я люблю. Я наливаю ей кофе и передаю кружку.
Атмосфера на кухне хрупкая и враждебная, мой вечный базовый уровень гнева невозможно контролировать, когда мои родители дома.
— Мистер Мерфи? — Папа не подает признаков того, что слышит Блэр. Она облизывает губы. — Не могли бы вы передать сахар?
Он стоит у папиного локтя и он подталкивает его в сторону Блэр, но ответа нет.
— Спасибо, — говорит Блэр после того, как становится ясно, что он не заинтересован в разговоре.
— Всегда приятный по утрам, не так ли, старик? — усмехаюсь я.
— Энергия, потраченная впустую, — это энергия, не потраченная на важные открытия.
Глаза Блэр выпучиваются. Горячий ожог смущения ползет по моему позвоночнику.
Ты еще ничего не видела, ангел. Это не самое худшее, что этот хладнокровный ублюдок когда-либо говорил мне.
Потирая челюсть, я насмехаюсь, размышляя о ссоре, которую мне так и хочется затеять с ним. — Да. Неэффективно разговаривать с девушкой своего сына или общаться с семьей. Забудь о привязанности, сплошная трата времени.
Блэр поворачивает голову ко мне. Я поднимаю брови, потягивая кофе. Да, все верно, — говорит мое выражение лица. Ты моя девушка.
Папу мои уколы не раздражают.
Входит мама, одетая для работы. До того, как они начали много путешествовать, они сделали себе имя в области медицины здесь, в Риджвью, в специализированной клинике, которую они основали для лечения различных редких заболеваний. Через свою клинику мои родители начали исследовать экспериментальные достижения в медицине и лечении, что сделало их востребованными для выступлений и работы по всей стране.
— Мы едем вместе или раздельно? — Мама достает из кладовки батончик мюсли.
У меня болят зубы от того, как сильно я сжимаю челюсть.
— По отдельности. — Папа потягивает свой кофе. — Убедись, что техник понимает параметры клинического исследования. Я не хочу объяснять ему это снова.
Мама хмыкает и поворачивается ко мне. — Удачи тебе на тестах на этой неделе. Мы с твоим отцом пробудем здесь до пятницы, но, скорее всего, до этого времени улетим в Сиэтл. Мы в городе только для того, чтобы проследить за началом этого испытания перед нашим следующим обязательством.
Обязательства. Что за чушь. Такое чувство, что я — одно из их гребаных обязательств, а я — их сын.
— Неважно, — бормочу я, отворачиваясь.
— И еще кое-что, Девлин. — Мама звонит по своему телефону и показывает мне экран. Это ежемесячный отчет. — На твоем счету расходов произошел аномальный всплеск.
В моем желудке кристаллизуется лед. — Какая разница, даешь ли ты мне счет расходов вообще? Не похоже, что я так уж много на него потратил.
Мама поджимает губы. — Мы просто хотим убедиться, что ты ответственно относишься к своим расходам.
Это просто смешно. У меня на счету остались тысячи. Они пополняют его каждый месяц, давая мне больше, чем я могу потратить за это время, даже если я веду себя легкомысленно.
Блэр превратилась в статую напротив меня, сгорбив плечи, чтобы стать меньше. Меня бесит, что она считает, что должна быть незаметной.
— Я несу ответственность.
— Это все, что я хотела знать. — Мама убирает свой телефон. — Хорошего дня.
— Может, нам тоже пора? Мы опоздаем. — Блэр опускается рядом со мной и берет меня за запястье. Ее прикосновение — бальзам, успокаивающий прилив ядовитой ярости.
— Да. — Я выливаю остатки кофе в раковину и следую за Блэр в гараж. — Мне жаль. Они…
Нет слов для того, что представляют собой мои родители.
— Все в порядке. — Блэр бросает обеспокоенный взгляд через плечо. — Хочешь, я поеду с тобой?
— Да. — Это прозвучало хрипловато, когда я зачесывал назад свою бахрому.
Сейчас она нужна мне больше, чем когда-либо. Я становлюсь все более жадным с ее временем.
34. БЛЭР
Границы размылись. На самом деле, задачи полностью прекратились. Сделка практически завершена, и никто из нас этого не сказал.
И все же, новый счет из больницы, который я получила, оплачен полностью и в моем кошельке появились лишние деньги.