Глаза цвета мха встречаются с моими, и она моргает, красиво и медленно.
— У твоей машины есть потенциал. Ненавижу наблюдать, как это тратится впустую.
— Что я могу сказать. — Мой взгляд падает на ее тело, но я быстро возвращаю его обратно. — Мне нравится тяжелая езда.
В этой девушке нет ничего грубого. Она вся из атласа и шелка, с гладкой кожей и изящными изгибами. Она не бледнеет и никак не реагирует, но медленно и чертовски ровно, эти ее губы изгибаются в одну сторону.
— Ты хочешь сказать, что не можешь позволить себе привести ее в порядок? — Она наклоняет голову, говоря с насмешливой невинностью. — Позор.
Да, пиранья.
Я бы позволил ее зубам вонзиться в меня, а потом укусил бы ее испорченную задницу в ответ. Буквально. И сильно.
Она подходит ближе, ожидая от меня реакции, которой она не получит, но ей не требуется много времени, чтобы понять это, и ее губы раздвигаются в широкой улыбке, ее язык выглядывает между идеально жемчужно-дорогими белками. Ее глаза слегка сужаются, но это игра. Фальшивка настолько, насколько это вообще возможно. Эта девушка точно знала, на чем будет сосредоточено мое внимание точно так же, как я знал, что это было именно то, чего она хотела.
А потом, проходя мимо, она задевает меня плечом. Я не смотрю ей вслед, потому что знаю, что она ждет от меня этого. Меньше, чем через минуту она выскакивает, оставляя нас в облаке горелой резины. Тогда я действительно разворачиваюсь, и Хейз подходит, чтобы встать рядом со мной, наши глаза следят за задними фарами на темной, предположительно пустынной дороге.
Быстрый, удивленный смешок вырывается у него, и он качает головой.
— Она думает, что она ловкая, не так ли?
Я делаю глубокий вдох. Она чертовски в этом уверена.
Роклин
Двойные двери распахиваются в ту же секунду, когда мои каблуки касаются последней ступеньки. В ту секунду, когда я выхожу и закрываюсь в прихожей, наружный свет выключается. Только после того, как датчики зафиксируют, что вход опечатан, автоматические двери в пяти футах впереди исчезают в стене.
Когда я вхожу в комнату, где несколько пара глаз, которых вы не можете видеть, видят вас и решают, какую дверь впереди открыть для вас, я мгновенно оказываюсь запертой внутри того, что мне нравится называть нашей милой маленькой шкатулкой. Конечно, как только дверь за моей спиной со щелчком закрывается, моя команда разрешает мне войти.
В тот момент, когда мои каблуки цокают по бело-золотому мраморному полу, Дамиано выскальзывает из комнаты охраны и становится в очередь рядом со мной. Он так же бесшумен, как и его шаги, и мой взгляд скользит в его сторону, мы вдвоем продолжаем идти по коридору, проходя мимо каждой пары черных двойных дверей по пути и игнорируя их. Мы останавливаемся перед апартаментами Грейсон, самыми большими в этом месте, построенными и спроектированными специально для меня и моих девочек, Бронкс и Дельты. Они расположены в конце зала, где пространство разделяется на букву "Т", точку пересечения стометрового подиума, как называет его Дельта.
Это также самый величественный из входов, арка, вырезанная из чистого белого, розового и стандартного золота. Трехмерные змеи извиваются вдоль колючих лиан, их пасти широко раскрыты, клыки погружаются в широко распустившиеся розы, каждая из которых мягкого, нежного розового оттенка, похожего на балетную туфельку. Прямо в центре цветов, там, где должна быть ямка, вместо нее находится бриллиант. Вместо листьев, обрамляющих стебли, они сотканы с иллюзией кружева, которое на концах заостряется и переливается, как каменные сосульки, защищающие арку. Замаскированное оружие, на всякий случай.
Это хитросплетение, каждый аспект, которого представляет то, что я и девочки можем собрать воедино. Как и было задумано.
Дверь щелкает, когда я подхожу к ней, и Дамиано молча встает рядом со мной, его челюсть сжимается, когда я, не говоря ни слова, прохожу мимо него. Я знаю, что он последует за мной еще до того, как услышу, как он запирает нас вместе внутри.
Я направляюсь прямиком к бару в дальнем левом углу, бросаю на него свою сумку, прежде чем перейти к большому окну справа от него. Сегодня вечером Энтерпрайз гудит, ожидается аншлаг. Половина из них, люди из нашего мира: кто-то жаждет шоу, кто-то ждет деловых бесед, которые последуют за этим. Другая половина списка приглашенных на сегодняшний вечер состоит из тех, кого мы здесь не хотим видеть, но кому мы вынуждены направить приглашения, чтобы сохранить мир. Они появляются из чистой интриги, шокированные тем, что им посчастливилось заполучить билеты на такое престижное мероприятие. Заткните мне рот кляпом.
В коктейль-баре в саду внизу оживленно, мужчины и женщины вдвое старше меня пьют всю ночь напролет, ожидая, когда моя девочка Дельта Делеон займет свой трон, белое кожаное и замшевое сиденье изготовленного на заказ пианино Steinway & Sons.
— Дельта еще не приехала? — Спрашивает Дамиано.
— Мне сказали, что она и мальчики прибыли полчаса назад, но будут… снимать некоторую напряженность в номере Делеон.
— Хорошо. — Его тень становится ближе, падая на меня сзади, и его ладони поднимаются, обхватывая мои предплечья.
— Все в порядке?
— А почему бы и нет?
Я поворачиваюсь к нему лицом, только тогда понимая, что он сменил свою школьную форму, теперь облаченный в лучший из черных костюмов, запонки на его запястьях соперничают по стоимости с платой за обучение в так называемой Лиге Плюща, его золотая булавка тайного общества Грейсон гордо сияет на левой стороне его куртки. Его светлые волосы блестят в свете люстры и, как всегда, зачесаны назад в стиле современной помпадур, выделяя его карие глаза того же цвета разбавленного эспрессо.
Дамиано, или Дом, как мы привыкли его называть, привлекателен. Ненормально. Он из тех мужчин, которых вы представляете, составляя список всех предсказуемо предпочитаемых физических качеств: высокий, подтянутый и соблазнительный, с широкими плечами и квадратной челюстью. В нем есть очарование, невидимое притяжение между ним и теми, кто его окружает, рисующее его в самом привлекательном свете. Люди смотрят на Дома и видят уравновешенность и влияние. Это сильная атмосфера, желанная с потенциальной ценой для желаемого использования в нашем мире, и, как мы убеждаемся снова и снова, полезная.
А еще он странно… простоват, какими и должны быть красивые мальчики, наделенные властью. Нужно поколебать мнение чересчур самоуверенной пумы? Пригласите колоритного прекрасного принца с надменным видом, чтобы привлечь ее внимание. Как насчет того, чтобы послать предупреждение мужчине, который думает, что он больше и круче, чем заслужил право претендовать, у которого есть прелестная дочь-принцесса? Пришлите идеального поклонника, чтобы он испачкал ее и выплюнул.
Дамиано изучает мое лицо, прорываясь сквозь мои мысли, когда говорит.
— У тебя был тяжелый день.
Он прав. Так и было, но в его попытке пройти сеанс психотерапии нет необходимости, а спор с моим отцом, во время которого он зашел сегодня утром, это не то, что я хочу с ним обсуждать. Он знает это.
Я наклоняю голову.
— Используй свой голос большого мальчика, Дом. Что ты хочешь сказать?
Его взгляд едва заметен, но он кивает.
— Сегодня вечером у тебя произошла неожиданная задержка. Твой отец ожидал тебя здесь в шесть тридцать и начал расспрашивать ровно в шесть тридцать. Я потратил последний час, безуспешно пытаясь отвлечь его. Я не смогу прикрывать тебя, если ты не предупреждаешь меня, когда тебе это нужно, и где ты находишься.
— В случае, если мне понадобится, чтобы ты меня прикрыл, ты узнаешь первым, а что касается того, где я была, то для этого они и нужны. — Я щелкаю золотым браслетом, застегнутым на его запястье под пиджаком.
— Мы договаривались, никакого ненужного слежения.
— Вот именно. Если бы у тебя были основания для беспокойства, ты бы знал. Ты меня знаешь. Мне нужна была минутка.
Его взгляд смягчается, и я ненавижу это, поэтому, когда он произносит мое имя, я обрываю его.