— Мне не нужен мужчина, чтобы быть сильной и успешной, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.
— Нет, тебе нужен кто-то, кто будет держать тебя в узде, чтобы ты не шныряла повсюду, как влюбленный щенок с промытыми мозгами, который якшается с подонками, которые видят только возможность чего-то добиться.
Я отшатываюсь, как от пощечины, ненависть в его тоне тяжела и безошибочна.
— Ты его даже не знаешь.
— Ты тоже не знаешь, — холодно говорит он. — Скажи мне кое-что, он ввел тебя в свой мир? Познакомит тебя со своим народом? Вы встречались с его самыми близкими друзьями? Или он гонялся только за твоим?
У меня пересыхает в горле, мой разум пытается отвергнуть слова, которые он произносит, но от их правдивости тлеющие угли в моем животе снова разгораются пламенем. Он не приводил меня в свой мир. Он действительно скользнул в мой. И он оставил все как есть, как будто ничего не было, как будто я была никем, в тот момент, когда я отказала ему во входе, которого он молча добивался на гала-концерте.
Несмотря на войну, ведущуюся в моей голове, я заставляю себя сказать:
— Ты ничего не знаешь. Не все жаждут крови и денег.
— Не забывай о власти, — равнодушно говорит он. — И да, дочь моя, в этом мире так оно и есть. Другой мужчина прикоснулся к тебе, и где этот храбрый мальчик, а? Не здесь, так что, как я уже сказал, ты никому не можешь доверять. Может быть, даже не своим самым близким друзьям. Я буду тем, кто покончит с этим. Вы можете доверять только слову своей семьи. Кровь это все.
— Говорит человек, который поклялся, что никогда не отдаст своих дочерей без их согласия.
Он даже не морщится.
— Решения должны быть приняты, и я ни о чем не жалею.
— Если ты думаешь, что я соглашусь с этим, то ты ошибаешься.
— Если ты думаешь, что ты или кто-то другой может остановить это, — говорит он, его тон становится мягче. — Тогда ты, дочь моя, очень, очень ошибаешься. Я говорил это сто раз, поэтому скажу еще раз. — Он подходит ближе, не обращая внимания на воду, грозящую пролиться из моих глаз. — Я не оставлю тебя в этом мире без защиты.
— Мы не беззащитны. У нас есть ты.
Тень падает на его глаза, а затем он шепчет свои последние слова на этот вечер:
— Судя по тому, как все складывается, я недолго буду с тобой.
А потом он уходит, оставляя меня наедине со слишком большим количеством бомб, чтобы их можно было сосчитать, и без понятия, как уберечь их от взрыва у моего гребаного лица.
Глава 31
Роклин
Мои глаза резко распахиваются, фиксируясь на отвратительной розовой сетке над кроватью, мой разум все еще наполовину погружен в состояние кошмара, вчерашний разговор тяжелым грузом лежит у меня в голове. Я даже не уверена, спала я или нет, но, когда снова раздается громкий хлопок, я понимаю, что это не сон и не сотни сценариев, разыгрывающихся в моей голове, пока я лежу здесь, борясь со сном.
Я срываюсь с простыней, не успевают мои босые ноги коснуться плюшевого ковра под ними, как моя дверь распахивается, и на меня смотрят широко раскрытые в панике глаза моего отца. Я быстро хлопаю в ладоши, и включается свет, паника вспыхивает во мне, когда я смотрю на него. На нем все еще вчерашняя одежда, не хватает только пиджака, но белая ткань помята, и пуговица наполовину расстегнута, по ней разбрызганы маленькие красные пятнышки.
— Пойдем. Воспользуйся частным запасным выходом, спустись в гараж и сядь в машину. Сай там внизу готовит машину, мне нужно забрать твою сестру.
Я уже накинула халат на плечи, сунула ноги в тапочки и перекинула сумку через плечо, прежде чем он закончил говорить.
— Что, черт возьми, происходит? — Спрашиваю я, бросаясь обратно к своей кровати, чтобы схватить телефон, когда встречаю его в коридоре.
Он бежит к двери Бостон, двое охранников у меня за спиной и четверо впереди, и я вместо его указаний следую за ним.
— Роклин, уходи. Я все объясню в машине!
Когда из-за угла появляются еще трое охранников, я решаю оставить его, как он приказал, и спускаюсь в гараж. Я бросаюсь через бетонное пространство, мой отец и сестра вбегают в дверь еще до того, как я добегаю до Сая. Я поворачиваюсь к Саю:
— Что случилось? — Требую я, мои глаза скользят по его лицу, пытаясь что-то прочитать, но он не что иное, как каменная стена передо мной.
Даже его глаза пусты, когда он смотрит в мои, и это хладнокровие еще больше выводит меня из себя. Вот каким он становится, когда находится в режиме полноценной миссии.
— В машину. Твой отец все объяснит, но нам нужно идти.
В этот момент рука моего отца касается моей спины, и я быстро ныряю в машину, Бостон шаркает рядом со мной, а затем дверь за нами закрывается. Сай садится за руль, в то время как второй охранник забирается на пассажирское сиденье, и мы выезжаем, две машины ведут нашу, а когда я оглядываюсь назад, еще две позади.
Я выжидающе смотрю на отца, и он медленно пересаживается на противоположное сиденье, чтобы продолжать наблюдать за нами, его глаза бегают по сторонам, но рассвет еще не совсем добрался до нас, так что снаружи нет ничего, кроме темноты.
— Особняк Хеншо подвергся нападению, и по состоянию на час назад никто не смог связаться с Отто Хеншо. Его жена осталась невредимой, но они потеряли нескольких охранников, и, судя по найденным следам крови, она предполагает худшее.
Мгновенно мое внимание переключается на рубашку отца, на пятна крови, которых там не было прошлой ночью, и когда я снова поднимаю глаза, он смотрит на меня.
— Я не понимаю. — Бостон качает головой. — Сначала Оливер, а теперь его отец? Ее тон не совсем сдержанный, обвинение явное, поскольку она тоже смотрит на нашего отца в его смятении. — Единственные два человека, которые случайно знают, какой бы секрет ты ни хранил?
Это требует усилий, но мне удается скрыть свое потрясение. Моя сестра не из тех, кто огрызается или задает вопросы нашему отцу, но, похоже, вчерашний небольшой разговор, или, лучше сказать, обмен секретами, изменил это. Конечно, мой отец не обращает внимания на то, что она говорит.
— Я думал, что дом будет для вас самым безопасным местом, но не прошло и пяти минут после того, как мне позвонили по поводу Отто, как у нас произошло полное отключение электроэнергии. Полная потеря связи с нашей службой безопасности. Наш дом теперь находится под угрозой взлома, так что вы там больше не в безопасности. Я уже связался с Кэлвином, и он сообщит остальным, что мы возвращаемся в поместье.
Я не позволяю чувству легкости, которое вызывают у меня его слова, проявиться. Конечно, у него есть куча охранников, каждый из которых вооружен до зубов и имеет под рукой неограниченные ресурсы, но солдаты всегда подвергаются риску быть обращенными, сейчас больше, чем когда-либо. Деньги решают все, и у любого, кто достаточно смел, чтобы перечить моему отцу, наверняка есть средства.
Это не то, о чем мне нужно беспокоиться в Грейсон-Мэнор. Возможно, на территории жилого комплекса и в школе? Но не в поместье. И не с моими девочками, Домом, бойцами Дельты и Греко, потому что да, я начала им доверять. Кайло и Кеннекс так часто навещали меня с тех пор, как я была вынуждена остаться с отцом. Это почти раздражает, если какая-то одинокая часть меня не находит это в некотором роде милым.
Бастиан мелькает у меня перед глазами, никогда не покидая моих мыслей, и я знаю, что, если бы он был здесь, это чувство безопасности больше не было бы таким простым, как «чувство». Это было бы правдой.
Полная и безоговорочная уверенность.
Не совсем понятно, почему, но это и не обязательно. Более глубокая часть меня знает это, несмотря ни на что, он защитит меня любой ценой. Не то чтобы ему было до этого дело. Я унизила его, и он забыл меня.
В моем животе образуется узел, скручивающийся и затягивающийся все туже, но, когда в поле зрения появляются ворота поместья Грейсон, он немного ослабевает. Они открываются, и первые две машины проскальзывают внутрь.
Сай продолжает идти вперед, чтобы последовать за мной, и я вздыхаю с облегчением, но тут глаза моего отца расширяются. Его внимание приковано к машинам позади нас, но прежде, чем я успеваю резко обернуться, чтобы посмотреть, на что он смотрит, мое собственное тело застывает, когда гигантские железные ворота закрываются быстрее, чем я когда-либо видела, чтобы они двигались, с силой срезая задний бампер второго внедорожника. Они в ловушке внутри, а мы снаружи.